Как только подали первые блюда и общество приступило к оленине, утке, жаркому из кролика, рыбному пирогу и прочим кушаньям, мистер Мартелл пригубил первоклассный кларет и учтиво осведомился у Луизы:
– Что слышно о вашей кузине мисс Альбион?
Наступила тишина, Луиза залилась краской, а сэр Гарри, сидевший во главе стола, весьма рассудительно вставил:
– Луиза, если вы хотите помочь себе и Фанни Альбион, вам стоит запастись лучшим ответом, нежели румянец. Скажу вам честно: о ней говорит весь Нью-Форест и знают уже в Лондоне. – Он повернулся к Мартеллу. – Эту несчастную молодую леди, сэр, обвинили в краже кружев из магазина в Бате. Совершенно нелепое и непостижимое событие. Ее держат в общей тюрьме и очень скоро, полагаю, будут судить. Поскольку это очевидное недоразумение, Фанни, конечно, оправдают. Ее тетушка, несмотря на свой возраст, поехала к ней. Это в высшей степени бесстрашная пожилая леди. С отцом остался мистер Гилпин. – Он посмотрел на Луизу. – Все присутствующие за этим столом, Луиза, и все наши знакомые едины в защите Фанни Альбион и с нетерпением ждут ее возвращения. – Эти слова прозвучали строго.
– Слушайте, слушайте, – отчеканил мистер Тоттон.
– Я хочу предложить свои услуги, – произнес мистер Мартелл и крайне озабоченно сдвинул брови. – Я знаю в Бате блестящего адвоката. – Он помолчал и признался: – К несчастью, боюсь, я ее чем-то обидел.
Тоттоны и Баррарды вопросительно переглянулись, и мистер Тоттон заметил, что ни о чем подобном не слышал. Мистер Уэст услужливо подался вперед:
– Если позволите, сэр, я объясню вам, в чем дело. Помните портрет вашего прадеда в Хейле, на который вы приехали взглянуть?
– Разумеется.
– И между вами, сэр, имеется разительное сходство. Наверное, вы не знали, что старый мистер Альбион и его сестра Аделаида – внуки Алисы Лайл, и для них вы Пенраддок.
Это откровение произвело на присутствующих сильнейший эффект. Баррарды и Тоттоны потрясенно уставились на Мартелла:
– Так вы Пенраддок?
Тот был интересен столь многим – двумя поместьями, образованностью, привлекательной внешностью, вниманием к Церкви и политике, – что вопрос о происхождении его покойной матери каким-то образом не возник.
– Мартеллы и Пенраддоки уже несколько веков как породнились. Моя мать была из Пенраддоков, – ответил он с гордостью. – Я не знал о связи Альбионов с Алисой Лайл, но ведь полковник Пенраддок просто арестовал известного смутьяна, и это дело давным-давно забыто.
– Только не в Нью-Форесте, – покачал головой сэр Гарри. – По крайней мере, в Альбионах вы возбуждаете ужас.
– Понимаю. – Мартелл умолк.
Теперь он вспомнил расспросы Фанни на балу у миссис Гроклтон и ее внезапную холодность.
– Особенно болезненно относится к этой теме старая мисс Альбион, – сказал мистер Тоттон. – Мать воспитала ее, если можно так выразиться, в тени Алисы Лайл. Алиса, видите ли, была урожденной Альбион, а Альбион-Хаус – ее родным домом.
Мартелл медленно кивнул. В памяти живо всплыло первое впечатление от Фанни, которое возникло, когда он пришел в тот мрачный старый дом. Значит, оно не обмануло его. Она и правда была трагической личностью в плену у двух стариков в доме, полном воспоминаний и призраков. Но эти сведения означали и кое-что еще: он едва ли ошибся, считая, что она неравнодушна к нему. Виной всему было открытие того, что он Пенраддок. Вот почему она отстранилась и избегала его.
Между нами встала тень Алисы Лайл, подумал Мартелл. Будь она проклята! Гнусная история! И сейчас, когда он размышлял о бедственном положении Фанни, его захлестывало сострадание. Каково же ей приходится перед лицом такого испытания?
– Мне глубоко прискорбно слышать о ее затруднительном положении, – сказал он тихо, и обед продолжился без разговоров на больную тему.
Когда дамы удалились, оставив мужчин за портвейном, он отважился снова заговорить о случившемся с Баррардом и Тоттоном.
– Дело странное, – просветил его Баррард. – Мы с Гилпином попытались, не вмешиваясь, что-нибудь узнать. В том самом магазине, где ее обвинили, не хотят идти на попятную. Магистрат настаивает на ее содержании под стражей. Но хуже всего состояние рассудка самой Фанни. – И он коротко рассказал, как Гилпин уговорил Гроклтонов отвезти Фанни в Бат. – Зимой она впала в чрезвычайно меланхоличное настроение. Увы, похоже, что посещение Бата не помогло. Она пребывает в глубоком оцепенении и ничего не говорит о причине. И даже для людей нашего круга, Мартелл, кража есть кража. Не скрою от вас, что втайне боюсь за нее. Случай серьезный.
Кража. В Англии XVIII века и правда полагалось суровое наказание за воровство. Виновных часто приговаривали к смерти или ссылке. Судей мало интересовала стоимость украденного, для них важнее были нравственный облик преступника и факт посягательства на чужую собственность. Воровство, в котором обвиняли Фанни, было неприкрытым и простым. За такое преступление могли жестоко покарать даже благородного человека. В конце концов, обществу будет явлен пример приоритета закона.
– Известно, почему она впала в меланхолию? – осмелился спросить Мартелл.
– Нет. – На сей раз ответил Эдвард Тоттон. – Думаю, это началось после бала миссис Гроклтон. Именно тогда она стала какой-то отрешенной. По-моему, она расстроилась, хотя и напрасно, из-за отца, который выставил себя шутом. Наверное, виноваты мы с Луизой. Мы не понимали, нам следовало сделать для нее куда больше. Но мы не сделали, и мне порядком совестно.
Сразу после бала. Мартелл подумал, что у меланхолии могла быть и другая причина. Но, черт возьми, что он может сделать?! – гадал он, когда они отправились к дамам. Было трудно представить, что семье не удастся заручиться советом грамотного юриста. Его вмешательства никто не одобрит.
Из всей беседы в голове у него вертелась и жгла огнем одна фраза: «Она пребывает в глубоком оцепенении и ничего не говорит о причине». Необходимо убедить Фанни дать показания в свою пользу. Дело слишком серьезное, чтобы пустить его на самотек. Она должна помочь себе всеми возможными способами.
Джентльмены и леди расположились за двумя карточными столами, но Мартелл не имел никакого желания играть, как и Луиза, а потому они сели на диван и разговорились.
Луиза, несомненно, очень хороша, размышлял Мартелл. Она ему нравилась, с ней было легко. Он даже раз или два подумал о большем. Тоттоны не вполне сочетались с его стилем жизни, но он мог жениться, на ком захочет. Возможно, потрясение от известий о Фанни добавило ему нежности, но он с любовью посмотрел на Луизу.
– Я должен признаться, что крайне огорчен за мисс Альбион, – сказал он ей.
– Мы все огорчены, – тихо ответила она.
– Мне остается гадать, чем я могу помочь. Может быть, стоит поехать с Эдвардом, если он к ней отправится, – продолжил он, размышляя вслух.
По лицу Луизы пробежала легкая тень.
