– Никому ни слова – даже братьям и сестрам. Учтите, если кто-нибудь проболтается, нам конец. – Он серьезно оглядел всех. – Поклянитесь. – (Они поклялись.) – Смотрите у меня, – сказал он.
Уиндем Мартелл не мог заснуть. В большом доме Баррардов стояла тишина, все давно легли спать, а он все сидел в своей комнате, и сна не было ни в одном глазу.
В окно сочился лунный свет. Мартелл сказал себе, что это, видимо, полнолуние не дает ему уснуть. Может быть. Но еще и девушка.
Старого Фрэнсиса Альбиона увезли. Врач поначалу решил, что у него удар, но потом заключил, что нет. Прождали час, понемногу потчуя старика бренди, после чего посадили в карету и отправили домой в сопровождении доброго мистера Гилпина.
Несмотря на очевидную нежелательность своего присутствия, Мартелл остался ждать со всеми, и перед тем как вернуться, потребовал от хозяина «Ангела» докладывать ему новости. Он видел Фанни, когда та уходила, но она его не заметила. Она была собранна, но очень бледна. Он не сомневался, что ей стыдно из-за случившегося, хотя, по его мнению, стыдиться было нечего.
Но это породило новый вопрос. Почему Фанни так резко изменила к нему отношение? Конечно, он мог все это время ошибаться и она вообще не испытывала к нему интереса. Возможно, он лишь из тщеславия воображал обратное. Но мужчина должен доверять своим инстинктам, а он верил, что нравится ей. Откуда этот внезапный холод? Он пренебрег ею? В ее глазах – да. И, лучше ему это признать, она была права. Но он чувствовал, что это не все. На слова миссис Гроклтон нельзя было положиться в таких делах, но мистер Артур Уэст, несомненно, существовал, мог быть сочтен подходящей партией и, следовательно, играл свою роль. «Надо было вернуться раньше, – думал Мартелл. – Не стоило тянуть». Но было ли это достаточным объяснением ее холодности? И что ему делать?
Что он хотел сделать, если на то пошло?
Хорошего мало. Луна будоражила душу. Он взял сапоги, тихо спустился по лестнице и вышел наружу. Ночь была прекрасна. Звезды над Нью-Форестом искрились, как кристаллы. При свете луны он направился к пустоши Бьюли.
Сентябрьская ночь была теплой. Он легко шагал по краю пустоши мимо Оукли, оставляя лес по левую руку. Он никуда конкретно не направлялся. Так Мартелл прошел с милю, пока не сообразил, что оттуда недалеко до Болдрской церкви. Пройдя еще немного, он увидел ее, приветливо стоящую в лунном свете на пригорке. Обогнув церковь, он понял, что недалеко и до Альбион-Хауса. Тогда Мартелл спустился в долину и пошел по дороге, которая вела на север под сенью деревьев, хотя здесь было довольно темно, а как только услышал журчание реки среди камней, свернул на еще более темную тропу и наконец вышел на поляну, где при ярком свете луны увидел призрачные старые щипцовые фронтоны. Теперь он шел осторожно по краю поляны, не желая разбудить собак или насторожить здешних духов-хранителей, которые, быть может, скрывались, как часовые в дозорных башнях, между древними досками или в дымовых трубах.
Интересно, подумал он, где ее комната и где комната старого Фрэнсиса Альбиона? Какую историю и что за тайны хранит древний особняк? Могла ли неприязнь Фанни быть вызвана чем-то бóльшим, чем простое равнодушие или наличие другого воздыхателя, – может, какой-то частью ее души, которая заключена в этом доме?
Мартелл подумал, что фантазирует, но не ушел. Заняв позицию там, откуда были лучше видны ее наиболее вероятные окна, он простоял около часа, хотя искренне не знал зачем.
И незадолго до рассвета, когда луна еще отбрасывала длинные тени на залитую светом лужайку, он увидел, как распахнулись деревянные ставни и поднялось окно.
Фанни была в белой ночной рубашке. Она смотрела на лунный пейзаж. Волосы рассыпались по плечам, а лицо, столь прекрасное и все же такое трагическое, казалось бледным и неземным, как у призрака. Фанни не заметила Мартелла. Спустя какое-то время она вновь затворила ставни.
Когда Пакл пришел в Бьюли-Рейлс, в вечернем октябрьском воздухе чувствовался мороз, а древний рев благородного оленя, донесшийся с затуманенной бурой пустоши, объявил наконец начало брачного сезона.
Пакл устал. Весь день он проработал в Баклерс-Харде. Затем ненадолго заглянул к приятелю на ферму, когда-то бывшую фермой Святого Леонарда. Сейчас, шагая в сумерках вдоль домиков на окраине пустоши, он был готов лечь в постель. Но только он дошел до двери своей лачуги, как донесшийся звук заставил его обернуться: приближающийся топот копыт. Одна лошадь и всадник. И чутье подсказало ему, кто это.
Лишенное подбородка лицо и циничная улыбка Айзека Сигалла безошибочно узнавались даже в тусклом коричневатом свете. Тот ехал к нему.
Приемщик не открывал рта, пока не очутился рядом.
– Ты скоро мне понадобишься, – сообщил он негромко.
Пакл сделал глубокий вдох.
Пора.
Когда Калеб Фурзи объявил, что его околдовали, деревня Оукли развеселилась не на шутку.
– Ты же был в стельку пьян! – говорили ему.
– Хлебни еще и расскажи, сколько увидел фей!
Или:
– Ты бы этого коня поостерегся. Возьмет и превратится в свинью!
Но Фурзи упрямо держался своего и так живо расписывал свинью и духов с равнины Уилверли, что кое-кто в Оукли был почти готов поверить. Только Прайд смерил Натаниэля долгим и задумчивым взглядом, но если что-то и заподозрил, то решил, очевидно, что лучше промолчать. И так прошли дни, а затем недели. И, кроме смешков и шуточек в адрес доверчивого крестьянина в тихой деревне Нью-Фореста на краю пустоши Бьюли, не произошло ничего особенного.
Артур Уэст довольно скоро наведался в Альбион-Хаус. Он прибыл в изящном экипаже и сообщил, что на пару дней остановился в Брокенхерсте у Морантов. Одет был в тяжелое кучерское пальто и шляпу, на шутки улыбался самым приветливым образом и выглядел до мозга костей энергичным, благородным джентльменом, кем и являлся.
Тетя Аделаида приняла его с восторгом, и даже старый Фрэнсис счел долгом быть с ним учтивым, так как тот был племянником друга. С Фанни Артур Уэст общался по-дружески, непринужденно и весело. Он не совершил ошибки и не сделал никакого приглашения, которое заставило бы ее покинуть отца, а ограничился тем, что выразил уверенность в скорой новой встрече у кого-нибудь из соседей, которую будет с нетерпением ждать.
В общем, с улыбкой подумала Фанни, он сыграл замечательно. Она также поняла, что благодарна ему. С мистером Уэстом не пропадешь. Он находился рядом; он был вполне себе жених; он перезнакомится с молодыми леди графства и, если сочтет, что его внимание может быть воспринято благосклонно, здраво будет делать по шагу зараз. Обед здесь, танец там; и если это во что-то выльется, то и славно.
Мистер Уэст принес и кое-какие новости.
– Недавно меня посетил джентльмен, которого вы знаете, – друг Тоттонов, мистер Мартелл.
К своему смятению, Фанни сперва побледнела, затем покраснела. Видя удивленный взгляд мистера Уэста, она быстро объяснила:
