Но Фанни не танцевала. Она стояла в стороне и тихонько наблюдала. Она поискала глазами Мартелла, но не нашла. Луиза танцевала с молодым французом. Фанни нахмурилась. А потом до нее медленно дошло. Она слышала его голос перед самым танцем. Следовательно, он должен быть здесь. Она не осмелилась оглянуться, боясь приглашения на танец. Ей этого не хотелось. Ничуть. Но если он стоит сзади, то чем занимается? Хочет поговорить? Как и о чем ей с ним разговаривать, если он был так невнимателен к ней, да к тому же еще и Пенраддок? Она пожелала ему испариться, если он и впрямь находится за спиной.
Среди танцующих началось какое-то движение. Вокруг Луизы кружилась стайка девиц, похожая на водоворот. Луиза что-то говорила своему партнеру, который дружески пожимал плечами и улыбался. Вихрь двигался к краю зала по направлению к отцу Фанни. Луиза отделилась. Она подошла к старику с какими-то словами. Мистер Альбион изрядно разволновался; тетя Аделаида, уже проснувшаяся, тоже что-то говорила, но он не слушал. Отец поднимался с помощью двух девушек; остальные загалдели и принялись аплодировать. Господи помилуй, Луиза Тоттон вела старика танцевать!
И он начал выделывать па: конечно, скованно, при надежной поддержке Луизы. Но Фрэнсис Альбион отплясывал народный танец. Другие пары распадались и становились в круг; все рукоплескали древнему старцу, который уже многие годы не выходил из дому, а теперь плясал среди них с прелестной девицей, и если та поддерживала его, то тем изящнее они выглядели. Фанни привстала на цыпочки, чтобы лучше видеть; ее сердце зашлось наполовину от страха, наполовину от восторга. Ее девяностолетний отец танцевал на глазах всего лимингтонского общества. Луиза смеялась от радости и неподдельного восхищения. С жестом, означавшим «Сейчас я покажу вам пару коленец!», старый Фрэнсис высвободился, исполнил джигу и, когда зал разразился аплодисментами, вновь повернулся к Луизе, но тут вдруг покрылся смертельной бледностью, задохнулся, вцепился в воротничок и рухнул ничком на пол, тогда как мистер Гилпин, не ведая о происходящем, сыграл еще несколько тактов, прежде чем жуткая тишина не заставила его остановиться.
– Ох, моя дорогая мисс Альбион!
Она услышала сзади голос Мартелла, но, не оглядываясь, бросилась вперед и протолкнулась между танцорами туда, где как по волшебству сильные руки миссис Прайд уже поднимали старого джентльмена. Ни слова не говоря, она понесла его к выходу, на свежий воздух, куда за ней спешно последовали мистер Гилпин и лимингтонский врач.
Спустя несколько минут гости, которые так и не поняли, чем закончилось дело, взялись за плащи и накидки.
А бедная миссис Гроклтон, столь многое претерпевшая за этот вечер, смогла лишь беспомощно повернуться к мужу и жалобно воскликнуть:
– Увы и ах!
Свинья была наготове, и луна стояла высоко, когда на дороге, пролегавшей через заросшую утесником равнину Уилверли, показалась повозка Калеба Фурзи.
Небо было чистым и усеяно звездами; луна светила с той интимной, пугающей проникновенностью, которая ей свойственна в полнолуние.
Шестеро мальчиков ждали у дерева, прозванного Голым Человеком. Свинья вела себя на удивление тихо, потому, наверное, что ее досыта накормили. Чуть похрюкивала, и все.
Повозка, влекомая лениво плетущимся конем, приближалась. Сбоку торчали ноги Калеба Фурзи. В пустом пространстве повозки его храп усиливался, будто по магии луны.
Натаниэль и Эндрю двинулись первыми. Старый конь узнал их и охотно остановился, когда Натаниэль придержал его за уздцы.
Распрячь коня не составило большого труда. Задачей Эндрю было отвести его на несколько сот ярдов и привязать к чахлому деревцу за большим кустом утесника. Следующим шагом было заменить коня свиньей.
Самодельная упряжь, которую они изготовили, была впору, а вот оглобли оказались прикрепленными чересчур высоко. Мальчики попытались опустить их, но не смогли.
Навалились еще двое. Оглобли опустились, однако недостаточно. Свинье не понравился их вид. И хотя Натаниэль держал крепко, свинья была большой – если задаст стрекача, то не догонишь. Тут, вцепившись в упряжь, он услышал донесшийся из повозки звук. Ноги Калеба задвигались, храп прервался.
Внезапно повозка качнулась. Донесся глухой стук: Калеб перекатился вперед.
– Живо!
Приладить упряжь было секундным делом. Натаниэль продолжал удерживать и успокаивать свинью, тогда как остальные отступили. Все боязливо смотрели на телегу, но Фурзи каким-то чудом все спал.
– Пора.
Они отбежали, но недалеко. Ярдах в ста за кустом утесника уже ждал Эндрю.
– Знаете, что делать, – бросил Натаниэль и начал раздеваться.
Все поступили, как он велел, и разошлись по постам. Настало время потехи.
Удивительно, но свинья не реагировала больше минуты. Затем она решила тронуться с места.
Свинья была намного меньше коня, зато тяжелая и очень сильная. Повозка накренилась вперед, и свинье не понравилось, что непонятно что не только держит ее, но еще и преследует. Она громко хрюкнула и попробовала побежать. Повозка вновь удержала ее, словно вознамерилась не выпустить свинью из своей хватки. Свинье это пришлось совершенно не по душе. Свирепо взвизгнув, она толкнула оглобли из стороны в сторону и снова истошно заголосила.
Калеб Фурзи поморщился во сне. Он открыл глаза, моргнул и очнулся.
Полная луна высоко стояла над равниной Уилверли. Всё вокруг было залито наводящим ужас волшебным серебристым светом; рядом высился Голый Человек, поднявший обнаженные ветви-руки и будто готовый нагнуться и ударить его. Фурзи еще раз моргнул. Что за странный звук его разбудил? Он поднялся и уставился вперед. Конь исчез. Вместо него было что-то другое. Оно издало странный звук, который так напугал его, что он попятился. Повозка накренилась.
Свинью оторвало от земли. Она заверещала и яростно засучила ногами. И Калеб Фурзи издал жуткий вопль.
Его конь исчез в полнолуние, а его место заняла свинья. Любой крестьянин знал, чья это работа – ведьм и фей. Он околдован! И Калеб уже собрался вылезти из повозки, когда увидел еще более ужасное зрелище. От куста к кусту порхали с криком обнаженные фигурки. Они были повсюду. Феи, больше некому. Он, верно, спятил, решив поехать именно мимо Берли – это в полнолуние-то! Фигурки сновали вокруг, и визг свиньи возвысился до жутких нот. Телега резко осела назад. На безумный и леденящий душу миг Калеб узрел свинью в лунном свете. Он вновь завопил от страха, закрыл лицо и бросился на дно повозки, которая в очередной раз накренилась.
И так, свернувшись в калачик и дрожа от ужаса, несчастный Калеб Фурзи пролежал с полчаса, пока в наступившей тишине не отважился выглянуть.
Луна была высоко. Голый Человек стоял так же грозно, но свинья исчезла, и феи тоже словно провалились сквозь землю. В сотне ярдов на залитой серебристым светом равнине Уилверли мирно пасся его конь.
В миле от этого места Натаниэль давал последние инструкции.
