Величайшим подспорьем были французские офицеры. Обаятельные, настоящие аристократы и, Бог свидетель, хотя говорить об этом не было нужды, готовые пойти куда угодно, лишь бы там были танцы и бесплатный стол. Французы будут рады танцевать с дочерями торговцев и на равных общаться с мистером Мартеллом. На таких условиях миссис Гроклтон с удовольствием привлекла бы сотню полков.
– Полное впечатление, что нынче вечером сюда переместился Версаль, – сказала она мужу.
Но даже так французы, если бы только не завязался роман между французским аристократом и кем-нибудь из девушек, в конечном счете были пешками в большой игре, которую она хотела разыграть.
Можно ли представить мистеру Мартеллу модного в городе доктора? Разумеется, да. А кое-кого из купцов, родителей девушек? Наверное, нет. Вожделенное знакомство должно было состояться благодаря счастливому открытию. Если Баррарды, скажем, придут, обнаружат какое-нибудь другое знатное семейство и отметят, что она уже с ним дружна, то тогда они примут и ее. Таким образом, если мистер Мартелл приведет мистера Драммонда, то мистер Драммонд откроет, что она знакома с Альбионами. И уж конечно, если после этого она проникнет в Кадленд и встретит там Баррардов… «Все это связи, мистер Гроклтон, – втолковывала она. – Все дело в налаживании связей». На грезы об открытиях и связях расходовалась, должно быть, добрая четверть колоссальной умственной энергии миссис Гроклтон.
– Кто бы ни пришел, – сказала она, имея в виду, разумеется, только людей вроде Драммондов и Баррардов, – он обнаружит, что все мы дружны: Тоттоны, мы сами, Альбионы, мистер Мартелл. Если все пойдет гладко.
– Пойдет, дорогая моя, – ответил супруг.
Главное помещение и правда выглядело отменно. В соседней комнате установили карточные столы. Кушанья, которые обеспечил хозяин «Ангела» мистер Сигалл; вино и бренди, которые мистер Сигалл не моргнув глазом тоже продал таможенному чиновнику за полную стоимость, – все было на месте. Спустя полчаса, когда начали подтягиваться гости, мистер Гроклтон пребывал в уверенности, что они не разочаруются.
– А когда заиграет музыка и начнутся танцы… – проговорил он бодро.
Миссис Гроклтон кивнула. Затем миссис Гроклтон остановилась. А затем миссис Гроклтон издала крик, почти визг:
– Ох, мистер Гроклтон, мистер Гроклтон, что нам делать?!
– Что стряслось, моя дорогая? – спросил он в тревоге.
– Ох, мистер Гроклтон, я забыла про музыку!
– Музыку?
– Оркестр. Музыкантов. Я забыла их нанять. У нас их нет. Ох, мистер Гроклтон, как же нам танцевать без музыки?
Мистер Гроклтон был вынужден признать, что не представляет. Жена дико взглянула на своих детей, словно могла как по волшебству превратить их в скрипачей. Но поскольку чуда не произошло, она опять повернулась к мужу:
– Танцы без музыки! Что с нами будет? – Тут ее посетила еще худшая мысль. – А вдруг придут Баррарды? Живо, мистер Гроклтон, – вскричала она, – бегите в театр и поищите музыкантов!
– Но там дают пьесу…
– Пьеса – это только слова. Они должны быть здесь.
– Мама, сегодня нет пьесы! – крикнул один из детей.
– Значит, найдите музыкантов. Поторопитесь! Фортепьяно, мистер Гроклтон! Доставьте мне фортепьяно. Мистер Гилпин сыграет. Я знаю, он может.
– Мистер Гилпин может не захотеть…
– Конечно же он должен сыграть. Просто обязан.
И миссис Гроклтон, выкрикивая безумные распоряжения, вскоре разослала в разные стороны всех: мужа, детей, слуг, даже Айзека Сигалла. Через двадцать минут в зале стояло фортепьяно, пускай и несколько расстроенное. Тут же появился и скрипач со своей скрипкой. Он сутки не брился и, может быть, пропустил пару стаканчиков, но заявил, что готов, и объяснил, где найти его коллегу, так что, когда появились первая ученица и ее отец, торговец углем, миссис Гроклтон с облегчением, хотя и в разобранных чувствах, услышала, как ее одинокий скрипач, спрятанный за цветочной кадкой, заиграл хорнпайп
[28].
Полная луна уже всходила, когда экипаж отъехал от Альбион-Хауса.
Желание миссис Гроклтон устроить бал в полнолуние было совершенно естественно. Если тем, кто жил в нескольких милях от города, приходилось возвращаться запоздно, то они всегда предпочитали делать это при самой яркой луне, а потому балы давались в сезоны, когда небо обещало быть чистым. Хотя разбойников после дела Эмброуз-Хоул на лесных дорогах не осталось, людям все же хотелось видеть дорогу домой.
Однако сегодня Фанни не ждала позднего возвращения. Во-первых, у нее были свои причины предвидеть далеко не приятный вечер. А во-вторых, возникло еще одно обстоятельство, которое всех крайне удивило.
Желание ехать изъявил и мистер Альбион.
Прибыв домой днем, они застали его уже при полном параде. Он решительно настоял, что поедет. Трудно было понять, приобрел ли вдруг старый Фрэнсис новый вкус к жизни или попросту не хотел остаться на два дня один, но он отверг все попытки себя отговорить и приготовился разгневаться, и им не осталось другого выхода, кроме как взять его. На случай каких-либо неприятностей их сопровождала миссис Прайд.
Тетя Аделаида устала, но настроение у нее было хорошее. Старая леди мало что сказала брату: только о дружеских воспоминаниях мистера Уэста и то, что новый арендатор Хейла – джентльмен до мозга костей, хотя до Фанни уже донесла свое мнение.
– Он подходит во всех отношениях, – сказала она. – Ты согласна? – И когда Фанни ответила, что тот выглядит человеком здравым, продолжила: – Тебе он нравится, дитя мое?
– Откровенно говоря, не знаю, тетушка, – ответила Фанни. – Мы только-только познакомились.
Тетя удовлетворилась услышанным и больше не спрашивала. Однако по ее виду, когда старая леди, закутавшись в шаль, расположилась в карете, Фанни пришла к выводу, что тетушка Аделаида считает утомительное путешествие через Нью-Форест не напрасным и думает, будто сделала нечто важное для ее будущего.
Что до своих подлинных чувств, то Фанни уже не понимала себя. Молчание мистера Мартелла; знание того – ибо она спросила у миссис Прайд, – что даже после ее отъезда от него не пришло ни слова, и его жуткое сходство с портретом Пенраддока – все это явилось серией ударов. Ей не особо хотелось, чтобы ее бедная тетя увидела Мартелла, так как глаза Аделаиды, пусть и старые, не могли не заметить этого ужасного обстоятельства, и Фанни намеревалась уберечь ее от очередного потрясения.
Когда они подъехали по Хай-стрит к Залу собраний, Фанни убедила себя, что он точно не придет, а спустя несколько минут, пока они медленно шли в главный зал, решила, что вообще ничего не испытывает.
Баррарды не пришли. Но Тоттоны все были в сборе, а также граф с женой и все французские офицеры. Стайка юных леди из школы миссис Гроклтон была само очарование, и если, может быть, из их родителей кто-нибудь был облачен во фрак грубоватого покроя, или напудрился сверх меры, или смеялся чуть громче, чем надо, или хихикал излишне жеманно, то нужно было быть бессердечным злодеем, чтобы обратить на это внимание. Мистер Гилпин, порядком раздраженный, тоже был здесь. Мистера Мартелла она не увидела.
