Но вскоре Фанни обнаружила, что не менее любопытна тонкая перемена в мистере Мартелле. Она видела в нем надменного аристократа и образованного человека, но вынуждена была признать, что он очаровательный спутник и, несомненно, любовник. Однако, когда Мартелл очутился в обществе старого мистера Адамса, она подметила еще кое-что. Чуть подавшись вперед всем своим ростом, мистер Мартелл ловил каждое слово корабела, задавал серьезные вопросы, на которые тот вскоре уже отвечал с очевидным уважением. Красивое строгое лицо Мартелла стало сосредоточенным и жестким. Это был лик могущественного землевладельца, нормандского рыцаря, который знает свое дело и ожидает повиновения. К ее удивлению, она, следя за ним, испытала легкий трепет. Она даже представить не могла, что он обладает такой силой.
XVIII век заканчивался, и сооружение большого морского судна было замечательным предприятием. Как многие производства той эпохи, оно еще оставалось сельским, мелкомасштабным и ручным. Но маленькая верфь на окраине Нью-Фореста была весьма продуктивной, и с верфи на реке Бьюли сошло не только множество торговых судов, но и больше десятой части всех новых кораблей военного флота.
Сперва мистер Адамс отвел гостей в большое, похожее на сарай деревянное здание у стапеля, рядом с кузницей, и показал просторное длинное помещение, где на полу были отрисованы все проекции судна.
– Мы называем это разбивочным плазом, – объяснил он. – Рисуем на полу чертежи, а потом изготавливаем деревянные шаблоны, чтобы не ошибиться ни на дюйм при постройке судна.
Затем он подвел их к огромной пильной яме. Два человека распиливали гигантской пилой часть древесного ствола: один стоял на нем и держал верхний конец, второй находился в яме и держал нижний.
– Тот, что наверху, – старший. Он направляет пилу, – сказал мистер Адамс. – Внизу его подчиненный. Ему тяжелее, потому что он пилу тянет.
– Зачем человеку в яме такая большая шляпа? – спросила Луиза.
– Смотрите и поймете, – покосился на нее мистер Адамс.
И когда гигантская пила скользнула вниз, причина стала предельно ясна: на беднягу посыпался дождь из опилок.
Вдохновленный строгим, практичным умом спутника-аристократа, мистер Адамс становился все более дружелюбным. Он показал несколько участков, где каждый человек выполнял отдельное задание. Один обрабатывал огромный руль молотком и стамеской; другой инструментом, похожим на большущий штопор, просверливал отверстия в деревянном брусе.
– Он сверлит буром, – объяснил кораблестроитель, – а потом брус скрепляют вот этим. – Он подобрал большой деревянный шип длиной со свою руку. – Это деревянный гвоздь. Мы делаем такие здесь же. И всегда берем то же дерево, что и для бруса, иначе все разболтается и корабль загниет. Бывают даже больше.
– А железными гвоздями пользуетесь? – спросил Эдвард.
– Да. – И тут старик догадался. – Вы, как я понял, проходили в Бьюли мимо веревочной фабрики? В свое время монахи аббатства выкопали огромное озеро Соли для разведения рыбы. А теперь там металлургическое производство, оттуда к нам и поступают гвозди. – Он улыбнулся. – Как видите, даже монастырь, – он не шутил, – даже такую бесполезную и папистскую штуку, как монастырь, можно со временем приспособить к какому-нибудь нужному делу. – И, явно довольный этим рассуждением, он повел их к реке.
На стапелях находилось три корабля разных размеров и на разных стадиях готовности.
Мартелл одобрительно взглянул на него:
– Вижу, из соображений экономии вы строите меньший корабль бок о бок с большим.
– Именно, сэр. Вы уловили самую суть, – отозвался мистер Адамс. – Для большего корабля, – объяснил он остальным, – нужны доски побольше, а для меньшего – поменьше, и все из одного дерева. Даже при этом, – заметил он Мартеллу, – расход древесины огромен, потому что сердцевина слишком прочна для выделки. Мы продаем все, что можем, но… – Было очевидно, что любая расточительность ему неприятна.
– Это все дубы из Нью-Фореста? – спросила Фанни.
– Нет, мисс Альбион. Вот это, – указал он на окружающий лес, – наш первый лесной склад. Но мы идем дальше. Корабли делают не только из дуба. Киль – из вяза, обшивку – из бука. Для мачт и рангоутов берем ель. Идемте, я вам покажу.
На самых больших сходнях стоял громадный военный корабль, почти готовый к спуску.
– Это «Цербер», – объявил мистер Адамс. – Тридцать две пушки, без малого восемьсот тонн. Крупнейшие боевые корабли всего на сорок футов длиннее, хотя тоннаж вдвое больше. Его спустят на воду в сентябре и отведут вдоль берега в Портсмут, в местные доки военно-морского флота. Судно поменьше, которое мы начали строить рядом, – торговое. Малыш в третьем доке – это пятидесятитонный лихтер для королевского флота. Как видите, готов только киль, а на торговом судне мы закончили весь каркас.
– А бóльшие боевые корабли строили? – спросила Фанни.
– Да, мисс Альбион, но немного. Самым крупным был «Илластриус» пять лет назад. Чудовище с семьюдесятью четырьмя пушками. А самым красивым, по-моему, был шестидесятичетырехпушечный «Агамемнон». – Он улыбнулся. – Матросы называли его «Яичницей с ветчиной»
[27].
– А вы следите за их судьбой после того, как они покидают верфь?
– Стараемся. На «Агамемнон», к примеру, недавно назначили нового командующего. Капитана Горацио Нельсона. – Мистер Адамс пожал плечами. – Я и не слыхивал о таком. – Он огляделся, но остальные тоже не слышали. – Ну что же, – продолжил он, – не желаете подняться на «Цербер»?
Пакл был один между палубами. Только что наверху стучали молотки, там прибивали последние планки, но сейчас грохот почему-то прервался и корабль погрузился в тишину.
Во внезапно наступившем безмолвии при свете, проникающем сквозь пустые квадраты орудийных портов, он напоминал огромную пещеру. Между палубами не было ничего, кроме редких подпорок: ни переборок, ни пушек, ни камбузного оборудования, ни гамаков, ни канатов, ни бочонков. Только пустая скорлупа, все остальное появится в Портсмуте. Пакл видел сплошное дерево: деревянная палуба; деревянные стены, протянувшиеся на сотню футов с волокнами, различимыми в мягком свете; в ноздри резко бил запах обшивочных досок и скрепляющей их смолы; в углах же, где внутренняя обшивка палубы соединялась с корпусом, он различал кницы, сделанные из узлов дуба, словно палубы над его головой были не досками, а раскидистыми ветвями, образующими природные прослойки в гулкой корабельной тишине.
Затем он услышал шаги, и с верхней палубы спустились мистер Адамс и его гости.
Какой занятный малый, подумал Мартелл, глядя на сутулые плечи, спутанные каштановые волосы и похожее на кору дуба лицо. Остальные спускались друг за другом по трапу и тоже смотрели на него.
Мистер Адамс сошел последним и коротко кивнул.
– Этого человека зовут Пакл, – сообщил он. – Он у нас, должно быть, лет пятнадцать.
