– Мне кажется, сэр, – с чарующей улыбкой обратился к мистеру Альбиону Эдвард, – что мы с Луизой должны молить вас, если день будет погожим, позволить нам завтра на часик-другой похитить кузину Фанни.
– Да ну? – Мистер Альбион резко вскинул глаза. – Зачем?
– Мы хотим посетить Бьюли.
На секунду – на долю секунды – лицо Луизы чуть омрачилось, но тень мгновенно исчезла.
– О да! – вскричала она. – Разрешите Фанни поехать с нами! Мы и полдня не будем отсутствовать! – И она одарила мистера Альбиона улыбкой, которая, не отвернись он, наверняка бы его растопила.
– Бьюли? – В его устах это прозвучало, как «Шотландия». – Бьюли? Долгий путь.
Никто не пожелал возразить, что до Бьюли едва ли больше четырех миль, но Эдвард, к его чести и с милым смешком, заметил:
– Едва ли дальше, чем проехали мы сегодня до вас. Мы мигом, туда и обратно.
Мистер Альбион был полон сомнений:
– Сестры нет дома, и в моем состоянии… – Хмурясь, он покачал головой. – Позаботиться больше некому…
– У вас есть миссис Прайд, сэр, – напомнил Эдвард.
Но это вмешательство в домашние порядки ничуть не устроило мистера Альбиона.
– Миссис Прайд тут ни при чем, – отрезал он.
– По-моему, мне будет лучше остаться, Эдвард, – кротко подала голос Фанни, не желая расстраивать отца.
– Вот видите! – сварливо, но с победным блеском в глазах сказал мистер Альбион. – Она и не хочет ехать.
Это было столь возмутительно, что Мартелл, который не привык, чтобы ему перечили, не смог сдержаться.
– Позвольте заметить, сэр, – произнес он спокойно, но твердо, – что небольшая прогулка пойдет на пользу мисс Альбион.
Помогло ли его вмешательство? Пару секунд, пока мистер Альбион сидел в полном молчании, мгновенно втянув голову в шейный платок, судить об этом было невозможно. Но затем все вдруг стало предельно ясно. Голова старика так внезапно вынырнула на тонкой шее-стебле, что он неожиданно уподобился рассвирепевшей старой индейке. Шея, может быть, была немощной, зато пронзительные голубые глаза горели огнем.
– А вы позвольте заметить мне, сэр, что здоровье моей дочери вас не касается! – заорал он. – Я и не знал, сэр, что этот дом перешел в ваше ведение! Насколько мне известно, сэр, – и тут он принялся со всей мочи вколачивать каждое слово, ударяя в пол тростью с серебряным набалдашником, – я… все… еще… здесь… хозяин!
– Я в этом не сомневаюсь, сэр, – вспыхнул румянцем Мартелл, – и хотел не оскорбить вас, а всего-навсего…
Однако мистер Альбион больше не желал слушать. Он побелел от ярости.
– Но вы таки оскорбили меня! И вы обяжете меня, сэр, – сочился он ядом, выплевывая слова, – если будете высказывать ваши соображения в каком-нибудь другом месте! Вы обяжете меня, сэр, – теперь он порывался встать, вцепившись одной рукой в подлокотник, а другой в трость, – если покинете этот дом! – Последнее слово он почти провизжал и, не сумев подняться, снова рухнул в кресло и зашелся в надсадном кашле.
Фанни, уже сама бледная и явно страшившаяся, что отца хватит удар, умоляюще взглянула на Мартелла, и тот, немного поколебавшись – вдруг мистера Альбиона впрямь разобьет и Фанни понадобится помощь, – направился в холл, сопровождаемый Эдвардом и Луизой. Миссис Прайд возникла как по волшебству и, осмотрев хозяина, подала гостям знак, что можно идти.
Выйдя наружу, Эдвард не без веселости покачал головой:
– Боюсь, визит прошел не вполне успешно.
– Да. – Мартелл был еще слишком потрясен, чтобы толком разговориться. – Это первый случай, – добавил он с кривой улыбкой, – когда меня выдворили из дому. Но я боюсь за несчастную мисс Альбион.
– Бедная милая Фанни, – сказала Луиза. – Эдвард, мы с мамой вернемся сюда днем.
– Молодчина, Луиза, – одобрил брат.
– Говорят, у Альбионов разлад, – печально продолжила Луиза. – Наверное, это он и есть. Бедная Фанни!
Часом позже, проводив мистера Альбиона в его комнату и посидев с плачущей Фанни, миссис Прайд выскользнула из дому и направилась к мистеру Гилпину.
На следующее утро, когда Эдвард, Луиза и мистер Мартелл отправились в Бьюли, стояла отличная погода. Увы, из-за занятости миссис Тоттон Луизе не удалось вернуться к кузине, но она послала Фанни полное участия письмо, которое грум отнес в тот же день, так что ее совесть была чиста.
И потому она находилась в прекрасном расположении духа, пока экипаж катил по платной дороге к Линдхерсту, где они собирались ненадолго остановиться перед тем, как пересечь вересковую пустошь. Настроение мистера Мартелла располагало к беседе. И Луиза с удовольствием отвечала на его обстоятельные вопросы. Она обратила внимание, что мистер Мартелл, несмотря на его неизменную вежливость, изучал интересующий его предмет досконально и скрупулезно, по крайней мере с его точки зрения. Раньше Луиза с таким не сталкивалась, но про себя теперь признала, что так и подобает поступать мужчине.
– Я вижу, мистер Мартелл, – заметила она в какой-то момент, – что вы не успокаиваетесь, пока не выясняете все до конца.
И он со смехом согласился:
– Прошу прощения, моя дорогая мисс Тоттон, таков мой характер. Вам это досаждает?
До сих пор он не называл ее «дорогой мисс Тоттон» и не спрашивал мнения о его характере.
– Вовсе нет, мистер Мартелл. – Она улыбнулась, но при этом дала понять, что говорит серьезно. – Сказать по правде, еще ни в одной беседе меня никто не просил о чем-то подумать. Однако, когда мне бросаете вызов вы, я нахожу это приятным.
– Ах вот как, – произнес он и выглядел при этом одновременно довольным и задумчивым.
Деревня Линдхерст почти не изменилась со Средних веков. Там по-прежнему собирался суд по вопросам лесного права. Королевский дом, чуть разросшийся, с большими конюшнями напротив и обширными огороженными садами позади, так и остался королевским особняком и охотничьим домиком. С ним соседствовали дома двух джентльменов – Каффнелс и Маунт-ройяль, но Линдхерст, с его разбросанными домишками, дотягивал только до деревушки. О статусе места уведомляла, скорее, красивая церковь, которую воздвигли взамен старинной королевской часовни на самом высоком участке у королевского дома, и она, как маяк, была видна за несколько миль.
Они лишь ненадолго задержались у королевского дома, а затем осмотрели ипподром. Последний был неофициальным и разместился на широком лугу Нью-Фореста севернее Линдхерста. Постоянных мест для зрителей не было, и в духе тех времен публика, желавшая лучше видеть, следила за скачками из экипажей и с повозок.
– Одно из здешних зрелищ – забеги нью-форестских пони, – объяснил Эдвард. – Вы поразитесь, как быстро и ровно они бегут. Мартелл, вы просто обязаны вернуться в день состязаний.
И что-то в лице Мартелла сказало Луизе, что он, возможно, так и поступит.
