– Конечно, главным товаром здесь веками была соль. Вы увидите, как и в других городах, что наши купцы имеют не одно дело, и соль в их числе. Сент-Барб, к примеру, занимается бакалеей, солью и углем, который, кстати, используют в печах на солеварнях. Не забывайте, что соль применяется не только для хранения рыбы и мяса, это еще лекарство от цинги и потому она жизненно важна для флота; ее используют при выделке кожи, при производстве стекла и плавке металла, для шлифовки гончарных изделий.
– Насколько мне известно, существуют более дешевые способы добычи соли, нежели из моря.
– Да. В будущем лимингтонские солеварни окажутся под угрозой. Но до этого еще далеко.
– Вы экспортируете древесину?
– Немного. Меньше, чем раньше. Похоже, бóльшую часть наших запасов забирают флот и другие кораблестроители. Впрочем, порт оживлен. Из Ньюкасла прибывает уголь. Торговые суда уходят в Лондон, Гамбург, в Уотерфорд и Корк в Ирландии, даже на Ямайку.
– А местная промышленность?
– Помимо названной, в большинстве приходов полно кирпичных заводов, так как там есть глина. Вот почему вы сейчас повсюду увидите красивые кирпичные амбары. Самые большие заводы – в Брокенхерсте. В аббатстве Бьюли действует веревочная фабрика. Работает, конечно, на флот. Кое-кто из жителей Нью-Фореста перебирается и в Саутгемптон. Кроме порта, там теперь очень развито каретное производство.
– Но наши самые большие надежды на будущее заключаются совершенно в другом, – с улыбкой вставил Эдвард. – Мы собираемся стать фешенебельным курортом, как Бат.
– Ах да! – рассмеялся Тоттон. – Если миссис Гроклтон добьется своего. Вы, мистер Мартелл, еще не знакомы с миссис Гроклтон?
Мартелл признался, что нет.
– Мы приглашены к ней на чай, – ухмыльнулся Эдвард. – Завтра.
Следующим утром они посетили Херст-Касл. Хотя день стоял ясный, с Пеннингтонских болот задувал свежий бриз, заставлявший громко щелкать ветряные насосы у солеварен. Купальня миссис Бистон, находившаяся на берегу по соседству с одним из насосов, была безлюдна. По каналу между крепостью и островом Уайт бежали пенные волны, а вдалеке морские воды становились зелеными. В воздухе стоял густой запах соли. Луиза с чуть раскрасневшимся и мокрым от брызг лицом была необыкновенно хороша на ветру, развевавшем ее темные волосы, и Мартелл тоже сознавал, как гулко стучит его сердце, пока они быстро шагали, смеясь, по диким прибрежным топям.
Они отправились обратно и прошли полпути, когда повстречали графа, шедшего с печальным видом.
Мартелл уже обратил внимание на присутствие в городе французских войск, и Эдвард объяснил ему, в чем дело. Он представил графа Мартеллу, и последний обратился к тому на превосходном французском, и вскоре француз, натолкнувшийся на собрата-аристократа, уже горел желанием подружиться.
– Вы один из нас! – вскричал он, пожимая руку Мартеллу. – Как чудесно, что мы обрели друг друга в этом диком месте!
Правда, осталось непонятно, что он имел в виду – Лимингтон или болота. Граф расспросил Мартелла о его поместье, нормандском происхождении и принялся утверждать, что они, следовательно, состоят в родстве по линии Мартеллов-Сен-Сиров. Мартелл бесстрастно заверил его, что ни о чем таком не знает. И тогда граф спросил, любит ли тот охотиться, и получил утвердительный ответ.
– На родине мы травим вепря, – с тоской произнес граф. – Хотел бы я вас пригласить, мой друг, но, к несчастью, если я отправлюсь домой сейчас, мне отрубят голову. – Его передернуло. – Быть может, вы и рыбу ловите? – (Мартелл ответил, что зарекомендовал себя отличным рыболовом.) – Мне нравится это занятие, – сообщил граф.
Поскольку это было встречено лишь учтивым поклоном и коротким молчанием, вмешался Эдвард, который сообщил французу, что их пригласили на чай к миссис Гроклтон, а потому им пора домой.
– Замечательная женщина! – ответил граф. – В таком случае я вынужден сказать вам au revoir, мой друг, – обратился он к Мартеллу. – Я люблю рыбачить, – добавил он с надеждой, но его английские друзья уже двинулись дальше, а граф продолжил свой невеселый путь к насосам.
– Как видите, мистер Мартелл, перед Лимингтоном открываются блестящие возможности, – заметила в три часа того же дня миссис Гроклтон, когда они, успевшие переодеться и привести себя в порядок, приступили к чаепитию в ее гостиной.
Мистер Мартелл уверил ее, что нашел город восхитительным.
– О мистер Мартелл, вы слишком любезны. Сколько еще предстоит сделать!
– Не сомневаюсь, мадам, что вы преобразите ландшафт точно так, как разбил бы парк Умелый Браун.
– Я, сэр? – Она чуть не вспыхнула, приняв это за лесть. – Я ничего не могу, хотя надеюсь вдохновить других. Преображение наступит благодаря расположению места, его жителям и его монаршим покровителям. И оно произойдет. Думаю, что вижу его отчетливо.
– Море бодрит, мадам, – уклончиво отозвался Мартелл.
– Море? Конечно море бодрит! – воскликнула миссис Гроклтон. – Но видели ли вы эти уродливые насосы, эти печи, эти солеварни? Им придется исчезнуть, мистер Мартелл. Какое светское лицо пожелает принимать ванны в соседстве с ветряными насосами?
Казалось, вопрос риторический, но Мартелл, рассудив, что солью торгуют ведущие городские купцы, включая его хозяев, счел себя обязанным возразить.
– Возможно, для купания еще найдется подходящее место, – предположил он.
Допустила или нет это миссис Гроклтон, так и осталось невыясненным, поскольку тут появился хозяин дома.
Мартелла предупредили, чего ждать от Сэмюэля Гроклтона. Эдвард описал его точно, хотя именовать таможенника Клешней было, пожалуй, несколько жестоко. Не успел таможенник сесть и принять предложение жены выпить чая, как служанка, помогавшая миссис Гроклтон, споткнулась и облила ему ногу кипятком.
– Увы и ах! – завопила миссис Гроклтон. – Ты ошпарила моего бедного мужа! Ох, мистер Гроклтон!
Но сей джентльмен, хотя и скривился, встал, с восхитительным самообладанием взял со стола вазу с цветами и вылил на ногу холодную воду.
– Что вы делаете, мой дорогой супруг? – спросила миссис Гроклтон теперь уже с толикой недовольства.
– Охлаждаю ожог, – ответил он мрачно и снова сел. – Мне бы вон то печенье с грецким орехом, миссис Гроклтон.
Мартелл, весьма восхищенный такой невозмутимостью, решил немедленно втянуть хозяина в беседу, а потому откровенно спросил, считает ли тот крупным контрабандный промысел в Нью-Форесте.
– Он такой же, как в Дорсете, сэр, – ответил таможенный чиновник.
Поскольку Мартелл отлично знал, что к западу от Сарума, включая весь Дорсет и Юго-Западную Англию, навряд ли найдется хоть одна бутылка бренди, за которую уплачен налог, он удовольствовался кивком.
– Можно ли когда-нибудь положить этому конец? – поинтересовался он.
