– Я выезжаю на мыс Антиб, – вместо ответа выпалил он.
Я не был уверен, что это хорошая мысль, хотя при этом не знал, что тут можно еще сделать.
– Я тут управлюсь с делами и сразу поеду следом за тобой. Договорились, папа?
– Договорились. Только давай побыстрее!
Я отключил связь и вернулся в зал. Обстановка там изменилась. Под расслабляющими парами спиртного гости совсем распоясались. Музыка играла так громко, что впору было оглохнуть. Я поискал глазами Максима – без толку. Он, должно быть, вышел и ждет меня снаружи.
Конечно, в Орлином гнезде…
Я покинул спортивный зал и стал подниматься вверх по дорожке, что вела к цветочному карнизу. Путь освещали фонари и декоративные наземные светильники, так что заблудиться я не мог.
Добравшись до подножия каменного выступа, я вскинул голову и заметил мерцающий во тьме огонек сигареты. На карнизе, облокотясь на балюстраду, стоял Максим – он помахал мне.
– Гляди в оба, когда будешь подниматься! – крикнул он. – В темноте тут и впрямь недолго шею себе свернуть.
Я включил телефонный фонарик и осторожно, стараясь не оступиться, стал подниматься к нему. То и дело напоминала о себе лодыжка, которую я вывихнул в церкви. Каждый шаг давался мне с болью. Вскарабкиваясь по камням, я заметил, что ветер, дувший с самого утра, поутих. Небо затянулось – звезды, все до одной, скрылись из виду. Я проделал половину подъема, как вдруг услышал жуткий вопль и вскинул голову. На размытом угольно-сером фоне виднелись два силуэта. Первый принадлежал Максиму, а другой – какому-то неизвестному типу, пытавшемуся перевалить его через парапет. Я закричал и пустился бегом, чтобы помочь моему другу, но, когда взобрался наверх, было уже поздно. У меня на глазах Максим сорвался вниз с десятиметровой высоты.
Я пустился вдогонку за злоумышленником, но с вывихнутой лодыжкой мне за ним было не угнаться. Я спустился вниз и увидел, что вокруг тела Максима собралось несколько загулявших гостей праздника, взывавших о помощи.
Я заплакал. На миг мне показалось, что среди бывших лицеистов мелькнула фигура Винки. Точно привидение, полупрозрачное, завораживающее, она возникла из мрака, облаченная в короткую ночную сорочку, черную рокерскую кожанку, плотно облегающие колготки в сетку и кожаные ботинки. Против всякого ожидания призрак выглядел живее обступавших его людей.
Аннабель
Суббота, 19 декабря 1992 года
Меня зовут Аннабель Дегале. Я родилась в конце 40-х в Италии, в маленькой пьемонтской деревушке. В школе дети дразнили меня австриячкой. А теперь для учащихся и учителей я госпожа заведующая. Итак, меня зовут Аннабель Дегале, и еще до наступления ночи я стану убийцей.
Между тем ничто этим вечером не предвещает трагического исхода первого дня школьных каникул. Мой муж Ришар уехал с двумя из трех наших детей, оставив мне бразды правления лицеем. На вахту я заступила с самого раннего утра, но мне больше нравится действовать и принимать решения. Непогода нарушила привычный ход жизни в лицее и вызвала невообразимый разброд. В шесть вечера я впервые за весь день смогла перевести дух. Термос мой был пуст, и я решила пойти налить себе чаю из автомата в учительской. Но только я поднялась со стула, как дверь моего кабинета открылась, и ко мне без приглашения вошла девица.
– Здравствуй, Винка!
– Здравствуйте!
Я смотрела на нее с некоторой опаской. Невзирая на стужу, на ней были только короткая клетчатая юбчонка, черная кожаная куртка, как у рокеров, и ботинки на высоком каблуке. Я сразу поняла: она под сильным действием наркотиков.
– Тебе что-нибудь нужно?
– Еще семьдесят пять тысяч франков.
Я хорошо знала Винку и любила ее, хотя знала, что мой сын в нее влюблен и от этого страдает. Она занималась у меня в театральном кружке, и я считала ее одной из самых талантливых своих учениц. Девушка она была рассудительная и при том чувственная, даже в какой-то степени сладострастная, что делало ее особенно притягательной. Она была образованна, артистична и хороша собой. Пела песни в жанре фолк, которые сама сочиняла. Это были довольно милые напевы, пронизанные таинственной прелестью в духе Пи Джи Харви
[157] и Леонарда Коэна
[158].
– Семьдесят пять тысяч франков?
Она передала мне крафтовый конверт и без приглашения уселась в кресло напротив меня. Я открыла конверт и принялась просматривать фотографии. Я удивилась, хотя ничего удивительного не было. Меня ничто не могло задеть за живое, потому что все решения в жизни я принимаю с одной лишь целью: не дать себя в обиду. И в этом моя сила.
– А ты неважно выглядишь, Винка, – сказала я, возвращая ей конверт.
– Я посмотрю, как вы будете выглядеть, когда я покажу родителям учеников фотографии с вашим распутным муженьком.
Я видела, что она вся дрожит, ее лихорадит, она взвинчена и вместе с тем держится из последних сил.
– С какой стати ты требуешь у меня еще семьдесят пять тысяч франков? Ришар уже передал тебе деньги?
– Он дал мне сто тысяч, но этого мало.
У родни Ришара за душой не было ни гроша. Все деньги в нашем доме принадлежали мне. Они достались мне от моего приемного отца, Роберто Орсини. Он заработал их своим горбом, когда строил каменные особняки по всему Средиземноморскому побережью.
– У меня нет при себе такой суммы, Винка.
Я старалась выиграть время, но Винка была непоколебима.
– Это ваша забота! Деньги мне будут нужны в воскресенье вечером.
Я понимала, что она вне себя и не поддастся ни на какие уговоры. Наверное, накачалась спиртным и наркотиками.
– Ты ничего не получишь, – резко проговорила я. – К шантажистам я питаю только одно чувство: презрение. Ришар свалял дурака, когда дал тебе деньги.
– Отлично, вы сами этого хотели! – с угрозой произнесла она и вышла, хлопнув дверью.
* * *
Какое-то время я так и сидела у себя в кабинете и думала о сыне, который без ума от этой девчонки и готов из-за нее наплевать на учебу. Я думала о Ришаре, который думает только своим причинным местом. Я думала о моей семье, которую мне надо защитить, и о Винке. Я точно знала, откуда у нее эта пагубная спесь. Она была уверена, что никто из нас представить себе не может, что ждет ее впереди. Она была как та уличная девка, чья участь – неизбежно умереть в свои несравненные двадцать лет.
После долгих размышлений я вышла в ночь и, увязая в снегу, с трудом дошла до корпуса Никола де Сталя. Нужно ее уговорить. Она открыла мне дверь, думая, что я принесла ей деньги.
