Оба теннисиста смотрели на меня недобрым взглядом. Им очень хотелось, чтобы я поскорее убрался и Полина вновь обратила на них все свое внимание.
– Жаль, – проговорил я и уже отвернулся, как вдруг она удержала меня за рукав:
– Погодите! В 2012 году у нас оцифровали все номера «Южного курьера».
– И вы можете найти тот, что мне нужен?
Она повела меня в свой кабинет, а спортсмены, обидевшись, что их обскакали, оставили нас.
– Я даже могу сделать вам распечатку.
– Отлично! Спасибо!
Она включила принтер – на распечатку ушло меньше минуты, – потом аккуратно скрепила листки и протянула мне готовую копию. Я уже собрался взять ее, как она вдруг отдернула руку.
– Разве я не заслужила за свои труды приглашения пообедать?
Вот тут-то Полина Делатур и выдала свое слабое место – неизменную, безудержную страсть к обольщению, которая, должно быть, лишала ее чувства уверенности в себе и требовала неимоверных душевных сил.
– Думаю, получить приглашение на обед вы можете и без меня.
– Я оставлю номер своего мобильного, ладно?
– Нет, мне нужна от вас только копия газеты, которую вы столь любезно мне распечатали.
Продолжая улыбаться, она черканула свой номер на ксерокопии.
– И что мне с ним делать, Полина?
Она ответила так, будто ее ответ подразумевался сам собой:
– Я вам нравлюсь, вы нравитесь мне, и это только начало, разве нет?
– Так дело не пойдет.
– Дела именно так идут с допотопных времен.
Я решил разом покончить со всеми недомолвками. И молча протянул руку – Полина в конце концов сдалась и вручила мне копию, помеченную телефонным номером. Я решил, что еще легко отделался, но тут она не удержалась и отплатила мне оскорблением.
– Давай проваливай, балда!
Сегодня был мой день. Я решил полистать газету в машине. На интересовавшей меня странице была опубликована рецензия на театральную постановку по роману «Парфюмер». В статье, написанной самими учениками, говорилось, что это было потрясающее представление, отмеченное живой игрой двух актрис. Но мое внимание привлекли главным образом фотографии с того вечера. На самой большой были запечатлены Винка и Фанни, стоявшие лицом друг к другу. Две девушки с огненно-рыжими волосами. Почти близняшки. Я вспомнил «Головокружение» Хичкока и двух его героинь: Мадлен Элстер и Джуди Бартон – два лица одной женщины.
На сцене Винка оставалась сама собой, а Фанни полностью преобразилась. Я вспомнил наш разговор в начале дня. Вспомнил одну деталь и понял – она рассказала мне далеко не все.
Девушка и смерть
13. Площадь Катастрофы
Бывают минуты, когда в истине не увидишь ни красоты, ни доброты.
Энтони Берджесс
1
19 часов
Покинув лицей, я решил сделать крюк и снова прокатиться до больницы Ла-Фонтон. На сей раз я прошел прямиком в кардиологическое отделение, минуя приемный покой. Не успев выйти из лифта, я столкнулся с медсестрой в розовых брюках и халате, которая тут же обратилась ко мне:
– Вы сын Аннабель Дегале!
Черная-черная кожа, заплетенные в косички волосы с легким светло-желтым отливом, сияющая улыбка – девушка вся лучилась радостью в блеклом больничном антураже. Вылитая Лорин Хилл времен «Убей меня нежно»
[146].
– Меня зовут София, – сказала она. – Я знаю вашу маму. Навещая нас, она всегда о вас рассказывает!
– Наверное, вы спутали меня с моим братом Жеромом. Он работает с «Врачами без границ».
Я привык к тому, что мать на каждом шагу пела дифирамбы своему старшему сыну, и не сомневался – Жером заслуживал их вполне. Во всяком случае, трудно тягаться с человеком, который изо дня в день спасает жизнь людям в странах, опустошенных войнами или стихийными бедствиями.
– Нет-нет, она рассказывает про вас: ведь вы писатель. Я даже получила ваш автограф благодаря вашей маме.
– Не может быть!
Но София не отступала:
– Эта книга у меня, она лежит в комнате отдыха для медсестер. Идемте и сами увидите, тут рядом.
Она пробудила во мне любопытство – и я последовал за ней в комнату, располагавшуюся в конце коридора. Там она показала мне «Несколько дней с тобой», последний мой роман. На первой странице действительно было посвящение: «Софии – с надеждой, что эта история даст вам пищу не только для удовольствия, но и для размышления. Искренне Ваш, Тома Дегале». Только почерк был не мой, а моей матери! В моем сознании возникла сюрреалистическая картина: как мать подделывает мою подпись, дабы ублажить моих читателей.
– И много такого я подписал?
– Десяток книг. У нас в больнице многие вас читают.
Ситуация меня заинтриговала. Я что-то упустил.
– И давно моя мать здесь наблюдается?
– С прошлого Рождества, кажется. Первый раз я ухаживала за ней как раз в рождественскую ночь, в свое дежурство. Ночью у нее случился приступ.
Я намотал это себе на ус.
– Мне бы повидаться с Фанни Брахими.
– Доктор только что ушла, – ответила София. – Вы хотели поговорить с ней по поводу мамы?
– Да нет, просто Фанни моя старая подруга, мы учились вместе с ней еще в начальной школе.
София покачала головой.
– Да, доктор мне об этом рассказала, когда приставила меня к вашей матери. Жаль, что вы с ней чуть-чуть разминулись.
– Мне нужно с ней повидаться по важному делу, у вас есть номер ее мобильного телефона?
София на мгновение замешкалась, после чего с печальной улыбкой сказала:
– Я не могу его вам дать, честное слово, не имею права. Но на вашем месте я бы съездила в Био…
– Зачем?
– Сейчас у нас вечер субботы. Как раз в это время она там часто обедает с доктором Сенека, на площади Аркад.
– С Тьерри Сенека? Биологом?
– Да.
Я помнил его – он учился в Сент-Экзе в научном классе года на два раньше нас. А потом открыл медицинскую лабораторию в Био-3000, нежилой зоне рядом с деревней. Мои предки сдавали там кровь и проходили медосмотр.
– Значит, Сенека, ухлестывает за Фанни? – полюбопытствовал я.
– Можно сказать и так, – призналась София и немного смутилась, поняв, что сболтнула лишнего.
