– Это был намек, чтобы я убирался прочь, – весело заявил Руо. – Не надо дразнить гусей. – Черис часто думала, что ей не следовало упоминать о том, что ее мать любила повторять эту фразу, пусть гусей у них было не так уж много.
– Можно подумать, тебя не ждет одна горячая штучка, – сказала Йерен. В ответ на это Руо сделался ужасно самодовольным.
– Это рассказало бы обо мне слишком многое, – заявил он. – Развлекайтесь, вы оба. – Он снова поцеловал Черис в макушку и не спеша удалился.
Йерен тряхнула головой, но не убрала руку от Черис.
Вообще-то Черис действительно участвовала в соревновании анонимно. Каждый год небольшой процент участников предпочитал поступать именно так (хотя Йерен была права – для большинства анонимность длилась недолго), но у Черис была особенно веская причина. В ее игре нужно было зарабатывать очки, склоняя других людей, от кадетов до сановников, к ереси. К празднованию неправильных праздников. К неортодоксальным ответам на экзаменах по Доктрине. К исковерканным цветочным композициям. Большей частью это были незначительные проявления ереси.
Черис даже не думала, что многие на это поведутся, пусть даже Шуос любили риск. Это был, скорее, мысленный эксперимент. Чем сильнее зависимость режима от экзотических технологий высокого календаря, тем жестче его законы. Она хотела показать, как легко вдохновить людей на небольшую ересь, продемонстрировать, насколько хрупка система. Академия Шуос поощряла игры, так что игра – в особенности во время ежегодного соревнования – была идеальным вариантом.
Она не проверяла свои успехи с той поры, как загрузила игру в сеть, да и конкурентов не изучала; из-за таких ошибок обычно и попадались. Вообще-то, когда всё пошло кувырком, она спала в постели Йерен.
– …Джедао, – торопливо проговорила девушка. – Плохие новости. – Ее голос дрожал.
– Хм? – сказала Черис. А потом полностью проснулась.
Йерен в фиолетовом шелковом халате сидела за терминалом. Ее волосы ниспадали на плечи, и синие блики играли на темных кудрях.
– Кадет совершил самоубийство из-за какой-то игры, – сказала она. – По крайней мере, это назвали самоубийством.
Черис села и изобразила, что ищет одежду, хотя знала, что та под кроватью. Она всё еще не понимала, на что намекает Йерен.
– Кто-то знакомый?
– Имя не обнародовали. Но я тут кое-что разнюхала. Я… мне кажется, это Руо.
Сердце Черис учащенно забилось. Йерен всё еще говорила:
– Всё из-за какой-то игры, – сказала она. – Помню, я ее просматривала. Анонимная, про ереси. Только вот кадет не просто заставил однокурсника нарушить какой-то незначительный пункт Доктрины. Он попался на попытке подставить заезжего магистрата Рахал.
Это была именно та выходка, которую Руо счел бы презабавной. Не считая риска быть пойманным. Если бы речь шла о незначительном нарушении, Академия Шуос могла защитить одного из своих кадетов; каждая фракция, как правило, старалась не выдавать своих чужакам, апеллируя к принципу подсудности. Но Рахал – высшая фракция, а тут еще и целый магистрат… Это было не просто правонарушение, это было оскорбление, за которое виновного могли запытать до смерти во время поминального дня.
Черис открыла рот, чтобы признаться, что игра была ее, что она убила Руо, но Йерен продолжила:
– Во всяком случае, игра больше не анонимна. Похоже, Ченой Тиана призналась в авторстве. Она сейчас под следствием.
Оба знали, что «следствие» вряд ли закончится серьезным выговором. Сердцебиение Черис замедлилось.
– Кто такая Тиана? – спросила она.
У нее был выход. И она собиралась им воспользоваться. Она еще не осознала, что уже приняла решение.
– Она третьекурсница, ты и не должен ее знать, – сказала Йерен. – Мне очень жаль, Джедао. Возможно, я ошибаюсь. Самоубийцей может оказаться кто-то другой.
Черис сомневалась в этом. Йерен была очень хорошим хакером. Одним из преимуществ их романа была возможность учиться у нее. И если мертвым кадетом окажется кто-то другой, лучше не станет.
Хватит откладывать самое тяжелое.
– Руо был идиотом, если позволил себя поймать, – сказала Черис с нарочитой небрежностью. – Самоубийство лучше, чем тянуть до той поры, пока тебе начнут вырывать ногти, так что я не могу сказать, что виню его.
Йерен издала болезненный стон.
– Он был нашим другом, Джедао.
Черис быстро оделась.
– Дружба ничего не значит для мертвых, и я не думаю, что кто-то из нас хочет быть с ним как-то связан.
– Если ты и впрямь так считаешь, – сказала Йерен, и ее голос опять задрожал, – то убирайся. Может, увидимся позже, а может, и нет.
Возможно, Йерен попыталась бы спасти отношения, успокоившись, но в намерения Черис это не входило. Она ушла без возражений.
Черис отправилась в кафе. Она устроила небольшой зазор в покрытии камер наблюдения – в Академии шутили, что тот, кто хоть раз не взломал систему коменданта на первом курсе, годится только для Андан, – и ей хотелось послушать новости. Слухи о самоубийстве уже распространялись.
Слушая сплетни вполуха, Черис начала взламывать сеть академии. Планшет, который она использовала, выглядел как модель четырехлетней давности, но по внешнему виду нельзя было определить, что она заменила все внутренности, воспользовавшись дряхлой лабораторной машиной, которую выклянчила у матери. Ее мать была сговорчива до тех пор, пока Черис не взрывала что-нибудь. (Черис знала, что никогда не сможет искупить тот эксперимент с кухонным комбайном в возрасте двенадцати лет.) Она не питала иллюзий по поводу того, что втайне устаревший планшет станет препятствием для настоящего сетевого дайвера Шуос, но если действовать быстро, есть шанс преуспеть.
Черис не пришлось долго искать фотографии трупа Руо. Даже с пулевым отверстием в виске, с красно-серым месивом с противоположной стороны, с запекшейся в волосах кровью, она его узнала. Она бы его узнала в темноте по звуку шагов, по вкусу губ или по тому, как он всегда глядел влево, когда был чем-то изумлен. Она предполагала, что он всегда будет приветствовать ее поцелуем в макушку и что они закончат Академию вместе – может, даже подадут заявку на одни и те же миссии. Этому не бывать.
Черис было трудно сосредоточиться. До этого момента она убеждала себя, что все игровые маневры существуют исключительно в абстрактном пространстве. Но не было ничего абстрактного в том, что она убила своего лучшего друга.
Тем не менее она еще не закончила. К счастью, она пробралась в досье Тианы, потому что кто-то забыл его заблокировать после внесения изменений – или кто-то другой его взломал до нее и оставил двери открытыми.
Два преподавателя сделали личные заметки в досье. Они похвалили Тиану за беспощадность и отвагу, с которыми она заявила о своем авторстве после самоубийства кадета. Высоко оценили то, как мастерски она овладела идеалами Шуос. И, как будто им в голову пришла запоздалая мысль, порекомендовали записать ее на два продвинутых семинара в следующем семестре.
