Потом отряд заглянул в местную комендатуру, оставив в подарок генералу Артамонову два грузовика, «Форд Т» и два легковых автомобиля. Для отряда в двадцать семь человек эта кавалькада была избыточной. А уходить просто так, без прощального подарка, казалось невежливым.
Заглянули на телеграф. Отправили провокационную телеграмму генералу Ренненкампфу. Ну как провокационную? Коротко и по существу изложив обстановку, избегая советов и наставлений. Пусть сам думает. Не маленький. А потом, закупившись на местном рынке свежими продуктами питания, отбыли в уютную рощицу достаточно далеко от города. Да выезжая не прямо, а сделав простенький крюк – поехали на восток, но ушли на запад. Благо что дороги в этих краях имелись и были не самые плохие.
Остановились. Выставили посты. Развели в ложбинке костерок, дабы пожарить мясо и вкусно покушать. Поручик хотел хорошо, вкусно и сытно накормить своих людей, поднимая им настроение. А заодно нормально отдохнуть. И даже вздремнуть. Ночь им предстояла тяжелая…
Посттравматический синдром вкупе с изрядным нервным напряжением отражались на нем довольно погано. Меньше чем за сутки он умудрился ввязаться в несколько отвратительных инцидентов.
Сломал нос и унизил какого-то князя на дороге. За дело, но это уже не суть. Избил поручика из-за неукоснительного соблюдения им своих обязанностей. А потом фактически ограбил армейский склад. Разоружил и унизил капитана интендантской службы. Не меньшие вопросы вызывало самовольное зачисление в Русскую Императорскую армию четырех немецких военнослужащих и чеха, а также мобилизация военнообязанного поляка.
Продажа трофеев его практически не волновала. Да, обычно поступали не так масштабно, но он и не себе в карман положил эти деньги. А в кассу отряда. Так что формально ничего страшного не произошло. Тем более что интендантская служба им теперь не помощник – вон как приняли. На фоне того инцидента никто и слова не скажет. Он командир, и он должен кормить своих людей, изыскивая все подходящие возможности.
Как там все повернется – бог весть. Может быть, и под суд отдадут, в крайнем случае. Но и там вряд ли казнят или сошлют на каторгу. Так как набедокурил он скверно, но не так, чтобы очень. Худшее, к чему его смогут приговорить, – разжаловать в рядовые. Но и то – при каком-то совершенно чудовищном невезении. Чай, на улице не революционный беспредел и истерия шпиономании только-только начинает набирать обороты. Максим ведь прекрасно знал, что первого человека казнят под ее соусом только весной 1915 года по обвинению, выдвинутому в феврале того же года. Так что – пока он может дышать спокойно.
Конечно, остается еще скользкий момент, связанный с его статусом. Но тут, как это ни странно, его поведение было скорее в руку, чем под хвост.
Дело в том, что драки между офицерами в Русской Императорской армии были если и не повседневностью, то вполне рядовым, обыденным явлением. Особенно среди молодых да горячих. И не только врукопашную ходили, но и дуэли со смертельным исходом случались. Да чего уж говорить? Ведь нынешние командующие 1-й и 2-й армий генералы Ренненкампф и Самсонов в Русско-японскую войну прямо на вокзале Мукдена прилюдно устроили крепкую кулачную драку, предварительно наорав друг на друга. И ничего. С обоих как с гуся вода. Только уважения добавило. Дескать, хоть и в возрасте, а удали молодецкой не растеряли.
Цирк и бред? Может быть. Но тут нужно пояснить, что в Русской Императорской армии практиковалось так называемое «цуканье» в офицерской среде. То есть глумление и разного рода оскорбительное поведение, ведущее к регулярным потасовкам. Считалось, что это закаляет характер офицеров, отфильтровывая морально и физически слабых.
Так что буйное и в какой-то мере провокационное поведение промеж себя было вполне характерно как для слушателей военных училищ, так и молодых офицеров. И Максим прекрасно вписывался в образ молодого офицера. Таких привычек просто негде было больше обрести. А если к этому добавить фактор тяжелого нервного напряжения и декларируемую контузию, то от его чудес можно просто отмахнуться как от безделицы. Он вел себя вполне прилично, грубо, но прилично. Бывали кадры и похлеще, на фоне которых Максим мог показаться застенчивой девицей.
Вот как-то так. Изящная «белая кость» старого русского офицерства оказалась весьма далека от того идеала, в который пытались ее облачить эмигранты после 1917 года. На деле оно, как и со средневековым рыцарством, было все сильно прозаичнее и суровее, да под слоем грязи и говна, без которых ни одна война не обходится.
Да, конечно, можно было вести себя мягче, скромнее. Но поздно пить боржоми, коли почки отвалились. В любом случае задерживаться в расположении слишком уж мутного генерала Артамонова Максим не считал правильным.
Глава 3
28 августа 1914 года, где-то в Восточной Пруссии
Наступил вечер. Солнце еще не скрылось окончательно за горизонтом, но собиралось это сделать в ближайшие пару часов.
Максим осторожно подошел к посту, наблюдающему за дорогой. Движение, несмотря на время, шло хоть оживленное и довольно специфическое для поручика – гужевое. Однако для этих времен ничего странного в этом не было. По отчету наблюдателя за время его дежурства прошел только один автомобиль. Остальное – подводы, коляски и верховые.
Наш герой был уверен, что жители окрестных населенных пунктов уже знали об их стоянке. Но он не переживал. Даже если они донесли в комендатуру, то она все равно отреагировать не могла. Слишком занята. Ведь автомобили-то он ей передал, а водителей «позабыл», да и бензин велел лишний слить от греха подальше. Так что коменданту было явно не до проверки слухов.
Возможно, конечно, их уже хватились и в расположении штаба корпуса. Но при том бардаке, что там творился, удивительно, если они вообще что-то смогут предпринять. Да и задачи перед ними стояли совершенно иные. Полученные сведения требовали незамедлительно действовать войсками, а не бегать за автоколонной.
Обернувшись, Максим посмотрел на людей. Своих людей. Свой отряд. Или если говорить точнее, то даже и не отряд, а маленькую такую личную дружину. Словно он этакий доморощенный князь, а они его головорезы. Образно говоря, конечно.
Прошло всего три дня. Каких-то три дня. А как круто изменилась их жизнь! Слишком уж насыщенным оказался этот непродолжительный срок, плавя под гнетом событий привычное восприятие мира у всех участников.
Вот брели они по полям да перелескам, подавленные и уничтоженные разгромом и мрачными перспективами. Ведь что им оставалось? Или погибнуть в ближайшее время, либо в плен попасть. Пакость, а не будущее. И тут появляется он – странный и даже в чем-то дурной офицер. Но под его началом они начинают творить дела. Не так. ДЕЛА! Да такие, что у них аж дух захватывало и голова кругом шла.
А что было потом? Закрепление и развитие успеха. Ведь командир их не забыл и с первым же рапортом послал наверх представления на награды. И если их утвердят, то и про повышения не забудут. Ведь рядовым солдатам носить на груди по два-три Георгиевских креста невместно. Сложно сказать, кому и что дадут, но вряд ли их сильно обидят.
