Если консерваторам показывать что-то физически неприятное, они с меньшей вероятностью будут прибегать к стратегии сдвига внимания и акцентов (например, при виде чего-то гадкого они, скорее всего, не подумают, что «этого не может быть, это наверняка специально подстроенная сцена»). А если их (но не либералов) специально попросить использовать такую стратегию («Попробуйте взглянуть на эти картинки отстраненно, не включая эмоций»), они неожиданно проявят меньше консерватизма. И наоборот, стратегия подавления («Не показывайте эмоций при виде этой картинки») в данном случае не сработает. Если же, как мы уже отмечали, либерал голоден, устал, спешит, отвлекается, если ему противно, то он начинает сильнее склоняться к консервативным взглядам. Сделайте консерватора более эмоционально отстраненным при виде чего-то физически неприятного, и он станет либеральнее
{735}.
Таким образом, в социальных вопросах политическая ориентация отражает чувствительность к физическому отвращению и указывает, как с этим отвращением справляться. Вдобавок, если консерваторам предстоит оценить моральность или аморальность происходящего, они с большей вероятностью будут ориентироваться на чувство отвращения. И тут как раз настало время вспомнить Леона Касса, биоэтика с мороженым, которое нельзя слизывать. Он возглавлял Совет по биоэтике при правительстве Джорджа Буша-младшего. В силу того, что Касс был ярым противником абортов, Совет сильно ограничил исследования эмбриональных стволовых клеток. Касс провозглашал «мудрость отвращения» – по его мнению, гадливость по отношению к вещам, подобным клонированию человека, является «эмоциональным выражением глубинной мудрости, которая не может быть в точности передана словами». И если вы хотите разобраться, что такое хорошо и что такое плохо, вам в этом поможет физиологическая мудрость – независимо от последующей рационализации. Чтоб не стошнило – бей что есть силы
{736}.
Колоссальные изъяны в подобных рассуждениях очевидны. Разным людям отвратительны разные вещи; кого стошнит первым? И вообще, многое когда-то считалось мерзким, а теперь оно видится по-другому (например, в начале XIX в. идея предоставления черным рабам равных прав с белыми показалась бы белым американцам не только небывалой, но еще и отвратительной). Иногда становится физиологически противно от тех обычаев или предметов, к которым люди не испытывали отвращения в прошлом. Отвращение – это очень подвижная штука!
Все эти явления, завязанные на работе островка, частично объясняют разницу в политической ориентации; к этому мы вернемся в главе 17
{737}. Давайте рассмотрим дополнительные нейробиологические отличия. Либерализм ассоциируется с большим количеством серого вещества в поясной коре (и ее ролью в проявлении сочувствия). При этом консерваторам свойственна увеличенная миндалина (наша примадонна, когда дело касается страха и восприятия угрожающих ситуаций). У них же, кстати, наблюдается большая, чем у либералов, активация миндалины при виде гадких картинок или выполнении рискованных заданий.
Но не все результаты с одинаковой легкостью встраиваются в общую картину. Например, при разглядывании неприятных картинок у консерваторов довольно сильно реагирует весь ансамбль «консервативных» мозгов: базальные ядра, таламус, (когнитивная) длПФК, центральное серое вещество, средняя/верхняя височная извилина, премоторная и добавочная моторная кора, веретенообразная извилина, нижняя лобная извилина. Совершенно непонятно, какие из этого следует сделать выводы.
Возникает естественный вопрос: а что говорят генетики поведения? Заметили ли они влияние генов на политическую ориентацию? По результатам близнецовых экспериментов выходит, что уровень ее наследуемости составляет примерно 50 %. С помощью обобщения генетических баз данных выявили гены, у которых присутствие тех или иных аллелей соотносится с политической ориентацией. Конкретные функции большинства этих генов остаются неизвестными, или до того исследования считалось, что они никак не связаны с мозгом; а те гены, чьи «мозговые» функции были известны (например, ген, кодирующий рецептор нейромедиатора глутамата), мало что объясняют в контексте политической ориентации. В качестве любопытного взаимовлияния ген/среда приведем «склонную к риску» версию D4-гена дофаминового рецептора, которая ассоциируется с либералами, – но только у людей с большим количеством друзей. Кроме того, некоторые исследования показывают связь генов с вероятностью участия их «хозяина» в выборах, причем независимо от политической ориентации
{738}.
Интересно. Однако не нужно забывать о тех ловушках, которые мы описывали в главе 8: большинство результатов никогда не воспроизводилось, замеченные эффекты оказались очень малы, публикуют их обычно в политических журналах, а не в изданиях по генетике. Наконец, гены могут быть связаны с политической ориентацией опосредованно, через промежуточные факторы, такие как склонность к тревожности.
