Их выводы оспаривались. Самым яростным критиком был психолог из Принстонского университета Леон Камин, который утверждал, что никак нельзя сбрасывать со счетов выборочность при усыновлении приемных детей, потому что результаты были неправильно истолкованы, потому что статистические приемы никуда не годились, потому что слишком доверяли опросам об обстановке давнего детства… Он писал: «Мы полагаем, что в тех научных исследованиях, которые используют весь этот поток оценок по влиянию наследственности, нет никакого проку»
{420}.
Сдаюсь! Если даже суперумники, которые занимаются данным вопросом всю жизнь, не могут прийти к согласию, то как я могу знать наверняка, на что влияет выборочность в усыновлении?
Критическое замечание № 5. Приемные родители обычно более состоятельные, образованные, здоровые и психически устойчивые, чем биологические
{421}. Это означает, что спектр условий в приемных семьях заведомо сужен по сравнению с семьями биологических родителей, из-за чего искажаются оценки влияния окружающих условий. Попытки учесть данное искажение едва ли удовлетворяют всех критиков.
Итак, что же мы уяснили из этой дискуссии критиков и их оппонентов об исследованиях близнецов и приемышей?
а) Все исследователи согласны, что действительно неизбежны некоторые искажения, источником которых являются недоучет внутриутробного развития, эпигенетических трансформаций, выборочности при усыновлении, зауженного диапазона условий в приемных семьях, а также предположение о выравненности окружающей детей среды.
б) Большинство этих искажений ведет к увеличению расчетных оценок влияния генов.
в) Те работы, в которых учитывались перечисленные факторы, в целом показали небольшой объем искажений – существенно меньший, чем предсказывали критики.
г) Важно, что подавляющее большинство этих исследований касается психиатрических отклонений. Они вызывают несомненный интерес, но к предмету книги имеют весьма скромное отношение. Никто не изучал, к примеру, как перечисленные ограничения сказываются на склонности людей принимать морально-этические правила той или иной культуры, но при этом иногда нарушать их, изобретая для себя логичные извинения – мол, сегодня у меня день рождения или плохое настроение. Так что впереди еще много работы.
Тонкая природа оценок наследственных эффектов
Теперь мы подошли к тяжелой, болезненной, но исключительно важной теме. Когда мне предстоит лекция на эту тему, я каждый раз повторяю для себя ее логику, потому что она контринтуитивна. И настолько резко, что порой эта логика почти ускользает от меня, уже стоящего на кафедре с указкой.
Генетики поведения обычно выводят некое число, которое называют уровнем наследуемости
{422}. Например, получен 40–60 %-ный уровень наследуемости для черт личности, связанных с просоциальным поведением, восстановлением после стресса, социальной открытостью, политическими пристрастиями, агрессивностью и лидерским потенциалом.
И что означает этот уровень наследуемости? Вопрос «Как гены влияют на то-то и то-то?» по меньшей мере двусмысленный. Во-первых, он может подразумевать влияние гена на средний уровень данного признака. А во-вторых, может иметься в виду вопрос, как ген влияет на изменчивость данного признака среди людей.
И ответы на эти два вопроса принципиально различны. Например, в какой мере гены ответственны за средние 100 очков в тесте, который нам известен под названием «определение IQ»? Или так: в какой мере от генов зависит более высокий показатель IQ у одного человека по сравнению с другим?
Или даже так: в какой мере гены определяют бо́льшую или меньшую любовь к мороженому? И в какой мере влиянием генов можно объяснить различные запаховые предпочтения?
Все эти вопросы имеют непосредственное отношение к двум близким терминам, однако между ними имеется тонкая, но весьма важная разница. Если гены сильно влияют на среднее значение признака, то говорят, что этот признак с сильной наследственностью. Если гены влияют на диапазон изменчивости вокруг среднего, то говорят, что это признак с высокой наследуемостью
[231]. Наследуемость является популяционным показателем, а уровень наследуемости указывает на долю общей изменчивости признака, которая определяется генами.
Разница между наследованием признака и наследуемостью признака порождает по меньшей мере две проблемы, из-за которых влияние генов преувеличивается. Суть первой проблемы заключается в том, что люди путают эти два термина (и было бы проще, если бы наследуемость называлась, к примеру, «генетические тенденции»), и обычно перекос этот очень односторонний. Ведь, услышав, что признак в высокой степени наследуется, зачастую думают, что речь идет о высокой наследуемости, а это неверно. Конечно, совсем не радует, что путают люди, как правило, именно наследственные признаки с наследуемостью, а не наоборот. И все потому, что нам интереснее наблюдать изменчивость человеческих признаков, нежели их средние уровни. Действительно, куда занятнее узнать, почему одни люди умнее других, чем почему люди умнее репы.
Вторая проблема касается того, что оценки наследуемости в исследованиях постоянно завышаются и поэтому люди считают, что от генов зависит больше, чем на самом деле, если говорить об индивидуальных различиях.
Здесь действительно важно во всем разобраться, а потому стоит пройтись по теме помедленнее.
Разница между признаком с высокой наследственностью и признаком с высокой наследуемостью
Эту разницу проще понять на примерах, где данные величины расходятся.
Для начала возьмем случай, когда признак в высокой мере наследственный, но при этом имеет низкую наследуемость; данный пример предложил философ Нед Блок
{423}. В какой мере наследуется признак «у человека в среднем пять пальцев на руке»? В огромной. Этот признак наследственный. А как насчет вариаций вокруг этого среднего, как влияют гены на эти отклонения? Совсем немного. Те случаи, когда у человека не пять пальцев, а как-то иначе, в основном относятся к травмам. Получается, что среднее число пальцев на руке – это признак высоконаследственный, но с низкой наследуемостью, потому что генами не объяснишь индивидуальную изменчивость в числе пальцев. Или ту же мысль выразим иначе. Перед вами стоит задача определить, какая у особи конечность – пятипалая рука или копыто? Тут поможет информация о генах данной особи, по которым узнается ее видовая принадлежность. Но вот задача меняется, и нужно определить, сколько пальцев на руке у конкретного человека – четыре или пять – и какова надежность ответа. В данном случае секвенирование генома окажется бесполезным, гораздо полезнее будет информация, что этот человек любит орудовать циркулярной пилой с завязанными глазами.
