– Скажи мне, если тебе что-то нужно, хорошо?
– Хорошо, – шепчу я.
Мама закрывает дверь, я глубже зарываюсь под одеяло и чувствую, как мое тело гудит от предвкушения. Никто во всем мире не знает о том, что в моем рюкзаке лежат распечатки. Ну, кроме Фрэнка из «Копирки». Но даже он не знает о моем плане.
Через пару минут я засыпаю, и мне снится, как я иду с Фрэнком по копировальному центру. Мы одеты в одинаковые футболки Runaways и оставляем распечатки моего творения на каждой копировальной машине.
Глава пятая
Рано-рано утром школа словно населена привидениями. Внешне она не то чтобы сильно изменилась, но без толпы подростков она кажется жутким местом на окраине какой-то параллельной вселенной. Будто здесь полно духов подростковых мечтаний, погибших трагической смертью после контрольных тестов и выпускных. Я стряхиваю это странное ощущение и просто надеюсь на то, что никто не прячется внутри, собираясь схватить меня.
Я выбираю коридор с языковыми классами отправной точкой. Я знаю, что завхоз мистер Кэзас приходит сюда безумно рано, чтобы открыть двери, включить свет и кондиционеры – они обожают ломаться в самый жаркий или самый холодный день. Технически я не нарушаю правила, приходя сюда в 6.30 утра. Если я хочу, чтобы мой план сработал, никто не должен меня видеть.
Мое сердце бешено стучит, когда я проскальзываю в туалет для девочек. Вытаскиваю из рюкзака буклеты Мокси и замираю. Если я это сделаю, то уже не смогу ничего повернуть вспять. Ведь звонок прозвучит уже через тридцать минут.
Тишину нарушает только звук капающего крана.
Ты. Не. Можешь. Ты. Не. Можешь. Ты. Не. Можешь.
Я девушка, которая готовится к контрольным. Девушка, которая сдает домашнюю работу вовремя. Девушка, которая говорит дедушке и бабушке, что придет через пять минут, а приходит через три. Девушка, которая не создает проблем. Я даже вжимаюсь в парту, когда меня вызывает учитель к доске. Я девушка, которая предпочитает не привлекать к себе внимания.
Кап. Кап. Кап. Ты. Не. Можешь. Ты. Не. Можешь.
Иногда наедине я беззвучно подпеваю песне перед зеркалом, и все равно смущаюсь, хотя никто меня не видит.
КапКап. КапКап. КапКап. НеМожешь. НеМожешь. НеМожешь!
Если меня поймают с этими буклетами, страшно представить, какое наказание придумает директор Уилсон. Я бросаю взгляд на женщину-боксера на обложке и пытаюсь почувствовать себя такой же «плохой девчонкой».
Но, черт возьми! Я ответственная Вивиан и даже в этом деле я тоже буду ответственной. Затаив дыхание, я кладу пачку на подоконник. Туалет на первом этаже, некоторые девушки открывают окна, чтобы покурить по-тихому.
Ну вот. Сделано. Я смотрю на буклет, пытаясь представить, как это будет выглядеть для остальных. Надеюсь, как рождественский подарок. Или подсказка, где лежит сокровище.
Я иду по коридору быстрым шагом и на ходу придумываю отмазки, почему я пришла так рано: Мне нужно встретиться с учителем, чтобы сдать контрольную. Я хотела встретиться с моим консультантом по колледжу. У меня была бессонница, и я решила – черт с ним, могу прийти и пораньше. Я останавливаюсь рядом с каждым женским туалетом и оставляю там пачку листовок. Осталась одна. Никого из учителей я так и не встретила. В конце концов я дохожу до своего шкафчика и засовываю последний оставшийся экземпляр под какие-то старые чулки.
Раздается первый звонок. В окно начинают заглядывать первые лучи солнца. Я иду на занятие по американской истории и изучаю лица одноклассников, гадая, был ли кто-нибудь из этих девочек в туалете. Взял ли кто-нибудь буклет с собой. Мое сердце бьется оглушительно громко.
Когда звенит звонок, я усаживаюсь на предпредпоследний ряд. Клодия забегает на секунду позже и усаживается на стул рядом со мной. Наша учительница миссис Роббинс возится с бумагами на своем столе и даже не поднимает взгляд, чтобы поприветствовать нас.
Сара сидит перед нами и, воспользовавшись тем, что миссис Роббинс не смотрит на нас, поворачивается к нам с Клодией. Я вижу «Мокси» в ее руках. Мои щеки краснеют, я наклоняю голову вперед, чтобы волосы прикрыли их.
– Видели это? – спрашивает Сара.
Клодия протягивает руку:
– Нет, что это?
Сара передает ей буклет, и я наблюдаю, как глаза Клодии скользят по тексту, который я сочинила в пятницу вечером, пока она без особого энтузиазма поддерживала «Пиратов» Ист Рокпорта.
– Вау, – говорит Клодия.
– Что это такое? – спрашиваю я, заглядывая через плечо Клодии.
– Сама посмотри, – говорит Клодия.
Я склоняюсь над собственным творением, хмурюсь, пытаясь изобразить удивление и любопытство.
– Хм. – Я чувствую себя так неестественно, что не могу поверить, что они до сих пор не раскусили меня.
Но глаза моих подруг прикованы к буклету.
– Все это правильно, – говорит Сара, – Все, что здесь написано. Но кто это сделал? Кто эти девочки-Мокси? Какой-то клуб или типа того?
– Видели то, что написано сзади на обложке? – спрашивает Клодия. – Что надо прийти в школу в пятницу со звездами и сердечками на руке? – Она пожимает плечами и поднимает брови. – Не очень-то понимаю, что это значит.
Слова Клодии ранят. До меня доходит, что я и сама не знаю, зачем написала про это. «Бунтарррки» делали так, чтобы помочь девушкам, разделяющим их убеждения, найти друг друга на панк-шоу. Но я не знаю, что девушки со звездочками и сердечками на руках будут делать в пятницу. Я вообще не уверена, что кто-нибудь вообще это сделает.
– По крайней мере, вообще круто, что кто-то об этом написал, – говорю я наконец, пытаясь получить поддержку.
– Жалко, что Митчелл Уилсон и его друзья-придурки даже не узнают, что такое существует, хотя им-то не помешает это почитать, – говорит Клодия. – Вот, держи. – Она кидает «Мокси» через плечо Сары и откидывается на своем стуле, когда миссис Роббинс направляется к своему рабочему месту, чтобы в миллионный раз начать свою лекцию о скандале в Типот-доум
[12] или о чем-то еще более унылом.
Когда урок заканчивается, Сара оставляет «Мокси» на парте, словно забытое домашнее задание. Я борюсь с желанием забрать его с собой, словно какая-нибудь гиперопекающая мамочка.
