Мы не хотим подстраиваться под чьи-то (мужчин) стандарты о том, что правильно, а что – нет.
Мы злимся на общество, которое говорит нам, что Девушка = Глупая, Девушка = Плохая, Девушка = Слабая.
Мы всем сердцем верим, что девушки – это революционная сила, которая может изменить мир.
Я вспоминаю обиженное выражение лица Люси Эрнандез, когда Митчелл Уилсон сказал ей приготовить ему сэндвич. Я думаю об отвратительной футболке Джейсона Гарза и его покачивающихся тупых бедрах. Моя жизнь в Ист Рокпорте проносится чередой собраний болельщиков и ванильных пустых разговоров в столовой с девочками, которых я знаю с детского сада. Я думаю о том, что будет после школы: пойду в колледж, найду неплохого парня и неплохую работу и буду проводить пятницы на футбольных играх Ист Рокпорт Хай, пока мне не исполнится восемьдесят лет.
Я делаю вдох и снимаю колпачок с гелевой ручки. Для начала мне нужно правильное название. Мои глаза скользят по потрепанным обложкам журналов. Я беру один под названием «Рык», подношу его близко к лицу, закрываю глаза и делаю глубокий вдох, представляя, что могу ощутить заплесневелый запах подвалов и складов, где «Бунтарррки» устраивали выступления за три доллара. Представляю, что я слышу слова песни, которые они так тщательно вписали на страницы зинов.
Я не буду твоей куколкой,
Я не буду твоей королевой красоты.
Девчонка, давай потанцуем босиком,
Давай будем держаться за руки всю ночь!
Давай, испытай нас, парень!
Мы любим давать отпор!
Эти последние строки – мои самые любимые.
Я вижу перед собой «Бунтарррок» – и мою маму среди них – идущих по ночным улицам в ботинках Doc Martens, с хулиганской прической и темной помадой. Они готовы постоять за то, во что верили. То, что считали правильным.
Грозные. Неприкасаемые. Неудержимые. А если вспомнить слова бабушки – абсолютные мокси.
Внезапно у меня появляется идея.
Сосредоточившись, уверенной рукой я вырисовываю буквы. Я дописываю название и добавляю идеальный слоган. Закончив, я разминаю затекшую шею – я долго просидела, согнувшись над своим творением. С восхищением я смотрю на свою работу и чувствую, как адреналин бежит по венам. Я улыбаюсь.
Такой возбужденной я уже не чувствовала себя долгие годы.
* * *
До возвращения мамы остается час, я беру законченные странички, аккуратно прячу их в папку по математике, а ее отправляю в рюкзак. Прежде чем храбрость покинет меня, я вытаскиваю велосипед из гаража и отправляюсь в центр города Ист Рокпорт.
Город почти вымер, на «Молочной королеве» и «Сонике» виднеются таблички: «Закрыто на время матча». Желтый свет уличных фонарей освещает пустые улицы и парковки. «Копирка» находится с краю делового центра. Это одно из немногих мест в Ист Рокпорте, которое всегда открыто до полуночи. Я проезжаю мимо аптеки «Волгринс» и парикмахерской, где бабушке и дедушке когда-то пришлось сильно потратиться, чтобы перекрасить маме волосы.
Вокруг так тихо, что я кажусь последним выжившим жителем города привидений. Липкий осенний воздух пахнет машинным маслом и бензоколонками. Если я сделаю глубокий вдох, то не уловлю ни намека на солоноватый запах воды морского залива всего лишь в нескольких кварталах отсюда. В Ист Рокпорте легко забыть, что ты живешь рядом с океаном. Не то чтобы Мексиканский залив считался океаном. Прошлым летом в нем плавало столько фекальных масс, что пляжи закрыли на две недели. Прямо настоящий Ист Говнопорт.
Я аккуратно паркую велосипед и иду в «Копирку». Глазам требуется мгновение, чтобы привыкнуть к яркому флуоресцентному свету после ночной темноты. Внутри никого нет, только парень в форменном красном жилете. Он сидит за прилавком на стуле и так занят чтением романа в потертой мягкой обложке, что даже не поднимает глаз, когда я захожу. Аккуратно вынув папку из рюкзака, я подхожу к стойке. На бейджике парня написано «Фрэнк».
– Эм, привет? – говорю я, и Фрэнк поднимает взгляд, моргает пару раз, словно пытается осознать, что я здесь. У него щетина на подбородке и копна немытых волос с проседью. Ему может быть как тридцать лет, так и шестьдесят. Прежде чем заговорить со мной, он аккуратно поправляет очки без дужек и моргает три или четыре раза.
– Чем могу помочь? – наконец спрашивает он, откладывая в сторону «Кэрри» Стивена Кинга.
– Хм, я думала…. Не могли бы вы сделать копии? – Ненавижу разговаривать с продавцами. Все время боюсь, что скажу что-то глупое.
– Ну, это же копировальный центр, так что я могу помочь тебе это сделать, – сухо говорит Фрэнк. На его лице появляется намек на улыбку, так что я не очень беспокоюсь.
Фрэнк достает маленькое счетное устройство и вставляет его в копировальную машину. Он показывает, как им пользоваться.
Мои щеки горят, но я достаю страницы из моей сумки и пытаюсь запрограммировать машину так, чтобы она печатала с двух сторон, как Фрэнк показал мне.
– Женщина-боксер? – спрашивает он, кивая на обложку.
– Да, – говорю я.
– Круто, – говорит Фрэнк, не обращая внимания на то, как я взволнована. Он сам складывает лист пополам, и получается буклет. Он все еще теплый, словно только что из тостера.
Я не знаю, чего хочу больше: закончить начатое или бросить то, что я задумала.
– Выглядит здорово, – выдавливаю я из себя.
– Тогда оставлю тебя, – говорит Фрэнк и возвращается к прилавку.
Я прикидываю в уме, сколько женских туалетов в Ист Рокпорт Хай, и делаю необходимое количество копий. Пока машина работает, я в сотый раз проверяю телефон. Мне нужно вернуться домой до прихода мамы, или она никогда не поверит в то, что мне действительно было нехорошо. Возможно, мама поймет, зачем я это делаю, но дело в том, что я сама едва могу это объяснить.
Я вытаскиваю счетное устройство и иду обратно к стойке, чтобы заплатить. Это деньги с прошлого дня рождения. Фрэнк снова слегка улыбается мне. Как только я выхожу за дверь, он кричит мне вслед:
– Увидимся, Мокси!
Я не сразу понимаю, что он обращается ко мне, и когда поворачиваюсь, чтобы помахать в ответ, Фрэнк снова поглощен книгой.
* * *
Я возвращаюсь домой вовремя и прячу пачку буклетов в рюкзак – сложу их на выходных. Конечно, если смелость не оставит меня. Надо будет послушать песню «Rebel Girl» несколько раз.
Я натягиваю свою футболку Runaways и чищу зубы, а когда выключаю свет и ложусь в кровать, к дому подъезжает мама. Открывается дверь, на мое лицо падает луч света, и я зажмуриваюсь, словно я спала и только что проснулась.
– Вив? – шепчет мама. – Тебе лучше?
– Да. – Надеюсь, на кухне не пахнет пиццей. У меня же якобы проблемы с животом.
