Потому что других слов нет.
Глава двадцать вторая
Конечно же, все говорят только об этом. Все так поражены флаером, что разговаривают на пониженных тонах.
Тут и там я слышу обрывки разговоров.
– Кто-нибудь видел Митчелла?
– Как вы думаете, кто это сделал?
– Думаете, это правда?
Люси отправляется в свой класс, а мы с Клодией идем на урок истории. В руке Клодия сжимает бумажку, ее глаза снова и снова бегают по строчкам.
– Клодия, осторожнее, – говорю я и тяну ее за локоть, – ты почти врезалась в стену.
– Да? – Клодия наконец смотрит на меня. – А. Прости.
– Все нормально? – спрашиваю я.
Клодия хмурится и качает головой. Я понимаю, о чем она думает. Это могла быть и я.
Как только я собираюсь войти в класс, Сет появляется из-за угла, держа в руке флаер, как и все остальные. Он наклоняется, чтобы поцеловать меня, но я не реагирую. Мне не до поцелуев.
– Ты в порядке? – спрашивает он, отстраняясь. На его лице появляется обида. Я притворяюсь, что не замечаю.
– Да, в порядке, – говорю я. – Просто… этот флаер.
– Знаю. Есть идеи, кто это сделал?
Я отрицательно качаю головой.
– Думаешь, это правда?
Теперь моя очередь отстраниться.
– Конечно, это правда, – говорю я. Оглядываюсь, а потом едва слышно произношу: – Я же сказала тебе, что он сделал с Клодией.
Сет кивает, словно совсем забыл об этом. Может, так и есть.
– Да, конечно. И это отвратительно. Но здесь написано, что он пытался кого-то изнасиловать.
– И?
– Просто это серьезное обвинение.
Я даже не знаю, что сказать. Я смотрю на Сета. Я хочу, чтобы он был на моей стороне. Защищал эту девушку вместе со мной.
– Слушай, я не говорю, что это неправда, – говорит Сет взволнованно. – Просто это достаточно серьезное обвинение, и я удивлен, что она рассказала об этом здесь, вместо того чтобы обратиться к администрации.
– Когда Клодия пошла туда, ей посоветовали забыть о случившемся и воспринимать это как комплимент. – Я чувствую, как мое лицо горит от злости. – Слушай, я опаздываю.
– Ладно. Я просто пытался донести свое мнение, – отвечает Сет, – я не говорю, что этого не было.
– А звучало именно так, – резко говорю я.
– Слушай, Вивиан, успокойся, я не…
– Давай поговорим позже. – И добавляю сердито. – И не указывай мне, что делать.
Сет делает шаг назад, словно я только что ударила его в живот.
Я захожу в класс, смаргивая слезы, которые даже не заметила.
– Ты в порядке? – спрашивает Клодия, когда я сажусь на свое место.
– Я только что… Я поссорилась с Сетом. Он не уверен, что здесь написана правда.
Раздается звонок, но миссис Роббинс нет в классе. Клодия наклоняется ко мне с озабоченным выражением лица:
– Мне жаль, Вивви. Что произошло? – Но я не успеваю ничего ответить, потому что в класс влетает миссис Роббинс и громко хлопает в ладоши, чтобы привлечь наше внимание.
– Я только что со срочного собраний учителей. Директор Уилсон сделает объявление. Послушайте его очень внимательно. – Ее холодный взгляд особенно задерживается на девушках.
Несколько мгновений спустя система связи издает тихий гудок. Потом мы слышим гнусавый голос директора Уилсона. Он явно разозлен.
– Ученики Ист Рокпорта, ко мне поступила информация, что в школе распространяется флаер, призывающий устроить митинг завтра в полдень. Я представляю, как он стоит в кабинете и говорит в микрофон, словно диктатор маленькой страны.
– Любой учащийся, который придет на него, будет незамедлительно отстранен от занятий и исключен из школы, – говорит он.
По классу проносятся шепотки, и миссис Роббинс снова хлопает в ладоши и кричит: «Слушайте!».
– Что касается информации, которая написана в флаере, – продолжает директор Уилсон, – администрация школы разбирается в ситуации. Безопасность учеников стоит на первом месте. – Слова настолько формальные и смехотворные, что я не могу не повернуться к Клодии и Саре и закатить глаза. Мне все равно, даже если миссис Роббинс видит.
– Теперь давайте вернемся к учебе. Наши сотрудники снимают флаеры с дверей главного входа. Любой найденный флаер будет конфискован.
Я сижу за партой, сгорая от ярости. Он разбирается в ситуации, конечно. Прибытие марсиан во время обеда и то более вероятно.
Миссис Роббинс пытается провести урок, но мы постоянно отвлекаемся, а я думаю о Сете и предстоящем демарше. Когда звенит звонок с урока, Клодия спрашивает Сару и меня, будем ли мы участвовать в митинге?
– Я хочу, – отвечаю я, пока мы идем по коридору. Я сама удивляюсь, что сказала это. Но это единственный правильный ответ.
– Ты не боишься, что тебя исключат? – спрашивает Клодия, кривя губы в беспокойстве.
Девушка, которую я не очень хорошо знаю, думаю десятиклассница, слышит наш разговор.
– Слушайте, Уилсон не может исключить нас, если мы все выйдем, – настаивает она. – Девушки Мокси дают отпор, правильно же? – Я вспоминаю, что она была в зале ветеранов. Я ясно вижу, что «Мокси» уже не в моей власти. Это будоражит и пугает.
В этот момент звонит телефон Клодии. Она смотрит вниз и ахает.
– Что? – спрашивает взволнованная Сара.
– Проверьте свои телефоны, нам написала Мэг.
Уилсон забрал Люси с первого урока… она так и не вернулась. Он был ЗОЛ.
– Черт, – говорю я, – зачем ей надо было заполнять дурацкий бланк на продажу выпечки?
– Но не она же сделала флаеры? – спрашивает Сара.
– Нет, но Уилсону нужен кто-то, на кого можно повесить вину. – Я вспоминаю, как Люси плакала в спальне, беспокоясь о стипендии в колледже. Мой желудок завязывается узлами. – Боже, надеюсь, он позвал ее только чтобы допросить.
На уроке английского Люси нет. Митчелла Уилсона тоже, и это, кстати, вызывает новую волну шепотков. Когда заходит Сет, он не смотрит на меня, а я не смотрю на него. Я сглатываю и пытаюсь игнорировать боль в горле. Я прикусываю щеку, чтобы не расплакаться. Все кажется таким ужасным.
До начала урока я пишу Люси десятое по счету сообщение.
Где ты????? Пожалуйста, скажи мне, что ты в порядке
Ничего.
Наконец после уроков Люси отвечает.
Меня отстранили. Мне плохо… можешь, пожалуйста, прийти? Но только ты, ладно? Я не вынесу, если кто-то еще будет меня спрашивать, что произошло.
