Но я не слышала ни об одной девушке, открыто признавшейся в нетрадиционной ориентации. Слухи, конечно, были. Но только слухи.
– Ты никому не скажешь? – произносит Марисела. Я качаю головой:
– Я никому не скажу. Обещаю.
Даже Люси или Клодии. Потому что в таком городе, как Ист Рокпорт, то, что происходит между Мариселой и Джейн, – не та вещь, о которой можно рассказать многим людям.
– Спасибо, – говорит Джейн. Она скрещивает руки на груди и избегает встречаться со мной глазами. Мое сердце слегка болит за нее и Мариселу.
– Давай я тебе помогу. – Марисела хватает один из мусорных мешков, и мы закидываем их в большой голубой бак для мусора.
– Спасибо, – говорю я.
– Не за что, – отвечает Марисела. – Сегодня вечером было весело. Думаю, это лучший вечер за всю мою жизнь. – Она говорит тихо и медленно, словно выпила свою порцию крепкого лимонада. Джейн смотрит прямо на нее и широко улыбается.
– Да, было здорово, – я улыбаюсь в ответ.
Возвращаясь с Клодией и Люси домой, мы зеваем и еле тащим ноги по тротуару. Кажется, что сейчас намного больше времени.
– Можете переночевать у меня, если хотите, или я могу подвезти вас домой – говорит Люси. – Я выпила только один стаканчик лимонада, и это было много часов назад. – Мы соглашаемся на предложение Люси, так как наши родители ждут нас, и у нас с собой нет вещей для ночевки. Я пишу маме, что еду. Когда Люси подвозит меня, Клодия уже дремлет на заднем сиденье.
– Спокойной ночи, Клодия, – бормочу я.
– Хмммм.
– Я так рада, что Кира это устроила, – говорит Люси. – Если это не испугает твою маму или дедушку с бабушкой, я могу посигналить.
Я протягиваю руку и дважды нажимаю на клаксон – ту-ту.
– Какого черта? – говорит Клодия, вскакивая и потирая глаза. Мы с Люси смеемся.
– Мокси! – кричу я, выбираясь из машины.
– Мокси! – кричит Люси в ответ. Она еще раз сигналит, прежде чем отъехать.
Мама встречает меня у входной двери.
– Вив, что происходит? Все хорошо?
Я улыбаюсь ей и притягиваю ее для нежного объятия.
– Прости, мы просто дурачились.
– От тебя воняет!
– Большое спасибо. – Я открываю холодильник и наливаю себе апельсиновый сок.
– Так, как все прошло? – спрашивает мама. Я сказала ей, что иду на сбор средств для женской футбольной команды, но не вдавалась в детали.
– Мам, было ужасно весело, но я так устала. – Я хочу пойти в кровать, пока мои воспоминания о вечере все еще свежи.
– Пришло много девушек? – спрашивает мама, облокачиваясь о кухонную стойку и наблюдая, как я выпиваю весь стакан сока несколькими глотками.
– Да, – говорю я, опуская стакан в раковину. – Много.
– Здорово, – отвечает мама. – Мне нравится то, что вы сделали. А кто организовал?
Моя голова начинает слегка болеть. Может, из-за лимонада. Я растираю виски и закрываю глаза.
– Это были девушки из футбольной команды и несколько других. – Я выхожу из кухни в коридор.
– Я встретилась с мамой Клодии, она сказала, что это какая-то группа «Мокси»? Она видела флаер мероприятия у Клодии.
Я останавливаюсь у двери спальни, спиной к маме.
– А, да.
Странно, что Клодия не спрятала флаер. Нужно ли мне рассказать маме о «Мокси»? Она наверняка одобрит это и даже даст мне хороший совет.
Внезапно я понимаю, что «Мокси» не совсем обо мне. И точно не о моей маме. Это принадлежит всем девочкам школы Ист Рокпорт Хай.
– Ты участвуешь в этом? – спрашивает мама, не сдаваясь. – «Мокси», крутое название.
– Ну, я же пошла туда сегодня вечером, так что да, – я снимаю грязную одежду и ищу свою пижаму. – Мам, я лягу? Я так хочу спать. Там были танцы и всякое такое, и у меня все болит. Можем поговорить завтра? – Я наконец набираюсь храбрости, чтобы обернуться и посмотреть на нее.
– Да, конечно, давай поговорим завтра, – отвечает она. Ее глаза немного печальны, а в голосе есть нотка тоски. – Просто, кажется, тебе действительно было весело.
– Мне было весело, мам, клянусь, – говорю я ей, целуя в щеку. После того как она уходит, я проверяю телефон и падаю на кровать. Там несколько сообщений от Сета.
Как все прошло? Надеюсь, весело.
Я быстро печатаю ответ.
тааааак весело! спасибо, что спросил, завтра расскажу больше, хочу спать! Х0
Я кидаю телефон на пол и погружаюсь в сон. Я вижу девушек, танцующих вместе, улыбающихся и держащихся за руки.
* * *
Встреча в зале Ветеранов меняет энергию школы. Девушки, которые обычно не общались между собой, теперь здороваются в коридоре и улыбаются друг другу, проходя мимо. Да, многое осталось прежним: я слышу, как парни обсуждают победу Эммы Джонсон в Мартовском Безумии, а Митчелл с дружками говорят девушкам делать сэндвичи и пытаются «толкнуть и схватить» их. Тем не менее что-то изменилось. Словно мы проснулись и понимаем немного больше, чем раньше.
– Интересно, а если «Мокси» придумали двенадцатиклассницы, – спрашивает Клодия, когда мы встречаемся с Люси до первого звонка. – Когда они выпустятся, все это может прекратиться.
– Да, но даже если и так, – говорит Люси, собирая волосы в конский хвост, – это не имеет значения. Разве тебе не кажется, что после субботы «Мокси» будет продолжать жить вне зависимости от чего-либо?
– Так ты не думаешь, что Кира его начала? – спрашивает Клодия.
Люси качает головой.
– Не думаю. Флаер Киры отличается от брошюр. Как и мои флаеры о продажах выпечки.
– Я думаю, Люси права, – говорю я.
– Что Кира не делала брошюры? – спрашивает Клодия.
– И это тоже. И то, что неважно, кто сделал брошюры. Потому что «Мокси» принадлежит всем. – Я бросаю взгляд на Клодию в сомнении. – Всем девочкам, которые хотят быть феминистками.
Клодия ничего не отвечает. Просто кивает, словно хочет это обдумать. В этот момент звонит мой телефон.
Идите к главному входу в школу, вы не поверите
– Это Сара, – говорю я. – Что-то происходит перед главным входом.
Мы идем к парадному крыльцу Ист Рокпорт Хай. Толпа собирается рядом со ступенями, которые ведут к огромным серым металлическим дверям. Но двери едва видны, потому что они покрыты ярко-розовыми флаерами. Гул голосов учащихся становится громче с каждой секундой.
Сара замечает нас и бежит к нам с флаером в руке. Запыхавшись, она отдает его нам, и мы смотрим на него.
– Черт возьми, – говорит Люси.
