Да, впереди еще долгий, долгий путь до Типперери, и, как замечает Фриц фон Унру
[67], «цель еще не видна».
Генри Миллер
16 февраля 1962 г.
Калифорния
Час человека
Перевод З. Артемовой
Прогуливаясь по шоссе с Уокером Уинслоу после окончания рабочего дня, мы часто ловили себя на мысли, что постоянно крутимся вокруг одной и той же темы – удивительной простоты и действенности человеческой взаимопомощи. Как бывший член общества анонимных алкоголиков, Уокер имел широкие возможности наблюдать, какие потрясающие результаты дает элементарное чувство солидарности. Если алкоголик, считающий себя беспомощным и пропащим, мог обрести утешение, просто общаясь с себе подобными, как насчет других страдальцев, наркоманов, других жертв общества? (Каковые составляют подавляющее большинство человечества.) Разве все мы не плывем в одной и той же лодке? Кто из нас может утверждать, что является хозяином своей судьбы? О скольких своих друзьях или знакомых мы можем сказать: «Это свободный человек!» или даже «Это самодостаточный человек!»?
Наши соображения на этот счет я мог бы резюмировать следующим образом. Предположим, что мы причисляем себя не к какой-то организации, а к древнему нерушимому сообществу – единственному, какому можно хранить подлинную верность, – человечеству. Допустим, что, сталкиваясь с порицанием и недоверием или осуждением и наказанием, с отступлениями или отклонениями от нормы, мы относимся к ним с симпатией и пониманием, стремимся помочь ближнему, а не защитить самих себя. Допустим, наше ощущение защищенности зиждется исключительно на уверенности во взаимопомощи. Допустим, что нам удалось отбросить сеть витиеватых законов, безнадежно опутавших нас, и заменить ее неписаным законом, гласящим, что ни один крик отчаяния, ни один призыв о помощи не останется без внимания. Разве инстинкт помочь друг другу не столь же силен, а по сути, должен быть сильнее внутреннего побуждения осудить? Разве мы не страдаем оттого, что подчас пренебрегаем этим инстинктом, от его узурпации государством и разного рода благотворительными организациями? Короче, если бы мы верили, что, в сколь плачевное положение ни попали бы, каковы бы ни были на то причины, стоит лишь заявить о нем и нас поддержат, – разве не улетучились бы тотчас многие досаждающие нам болезни? Разве все мы не жертвы терзающих нас страхов и беспокойств именно из-за недостатка доверия друг к другу? И хуже – оттого, что нам не хватает мозгов признать: найдется кто-то и посильнее, и помудрее тебя самого.
Члены общества анонимных алкоголиков частенько прибегают к одной короткой молитве. Она звучит так: «Боже, даруй нам способность смиренно принять то, что мы не в состоянии изменить, мужество, дабы изменить то, что мы можем изменить, и мудрость, чтобы отличить одно от другого».
Чтобы уловить суть проблемы, приобретшей едва ли не навязчивый характер, мы спрашивали друг у друга: «В силах ли один человек по-настоящему помочь другому, и если да, то каким образом?»
На этот вопрос, без сомнения, давным-давно ясно и прямо ответил Иисус – ответил, как сказали бы мы теперь, с дзенской прямотой. Иисус сформулировал ряд умозаключений, являющих собой, по сути, предписания. Все они направлены на то, чтобы без малейших размышлений, мгновенно отзываться на любой призыв о помощи. И откликаться сверх всякой меры. Отдай как свой плащ, так и платье, пройди вместо одной мили – две. И как нам хорошо известно, вслед за этими предписаниями следовало еще одно, наиболее весомое – отвечать добром на зло. «Не противься злу!»
Во всех иносказаниях Иисуса с начала до конца сквозит другая всеобъемлющая мысль. Мысль о том, что нам не следует искать неприятностей, пытаться скорректировать происходящее, стараться навязать окружающим свой образ мыслей, а, напротив, следует демонстрировать скрытую в нас истинность, реагируя на вызов окружающего мира инстинктивно и спонтанно. Другими словами, делая свое дело и веря в Господа Бога.
Откликаясь всей душой на любой брошенный призыв, мы подталкиваем ближнего помочь самому себе. Для Иисуса это не составляло никакого труда. Все было просто. Отдавая себя сверх всякой меры, иначе говоря, отдавая больше, чем требовалось, ты помогал попавшему в беду восстанавливать его человеческое достоинство. Отливал из переполненной чаши. Беда мгновенно отступала. Ибо растворялась в неисчерпаемом источнике духа. И один дух отвечал на зов другого.
Ответ в таком случае следующий: всегда быть начеку, реагировать без проволочек и отдавать не скупясь. Не вдаваться в побуждения, как чужие, так и свои, не пререкаться, не мешкать, не умиляться результатам своих действий – и, безусловно, не рассчитывать на одобрение, похвалу или награду. Если это распространяется на отдельно взятого индивида, то распространится и на общество в целом. Человек несет ответственность не перед обществом, а перед Богом.
Чтобы добиться радикального превращения, достаточно увидеть, как осуществить на практике простое предписание: «Поступай с другими так, как тебе хотелось бы, чтобы поступали с тобой». Прочь убеждения, поклонения, никаких десяти заповедей, обрядов, церквей, никаких организаций любого толка. Никаких ожиданий лучшего правительства, усовершенствованных законопроектов, улучшенных условий труда, улучшения того и этого. Начните жить подобным образом сегодня, где бы ни оказались, и не задумывайтесь о завтрашнем дне. Не оглядывайтесь на Россию, Китай, Индию, Вашингтон, соседний округ, город или штат, а оглянитесь вокруг себя. Забудьте Будду, Иисуса, Магомета и всех прочих. Делайте свое дело как можно лучше, невзирая на последствия. И прежде всего не ждите, что вашему примеру последуют.
Нам казалось, что все абсолютно ясно и просто. Возможно, слишком ясно и слишком просто. Тот, кто когда-либо попытается следовать этой истине, должен обладать мужеством льва, упорством буйвола, изворотливостью змеи и простодушием голубя. Тем не менее данное положение вещей проясняет тот факт, что лишь горстке людей во все времена удавалось сохранить общество от полного вырождения. По традиции эти немногие так и остаются в веках безымянными, а ведь именно они вдохновляют прославившихся.
В короткой заметке под заголовком «Час человека» Уокер попытался изложить свои взгляды. Она начинается следующим образом:
Недавно в одной крупной психиатрической лечебнице я оказался в компании ученых, отбирающих пациентов для лоботомии – радикальной хирургической процедуры, способствующей снижению чувствительности больного к его недугу путем разрушения мозговой ткани. Перед появлением каждого пациента просматривалась его или ее история болезни. Они свидетельствовали о разбитых семьях, ревности, естественном страхе перед экономическими или социальными последствиями, о пережитых ужасах войны. Ни у кого из этих людей не нашли органических повреждений мозга, никто не страдал от физической болезни. Расхождение между жизнью, обещанной им от рождения, и жизнью, которую мы как общество навязали им, слишком сильно повлияло на их эмоциональные ресурсы.
