Его голос был тих, как крылья мотылька, и я не расслышал ни слова, что он сказал. Полногрудая Сьюзи Шаттл, в чье ухо он это шептал, Сьюзи Шаттл повторила каждое слово четким сильным голосом, оказывая ему честь, которой никогда не удостаивались другие дети. Она не поправляла его английский, не пыталась связать его «капитана Кука» с историческими фактами, в соответствии с которыми тот бы просто ковырялся у берега. Она оживила обиженный шепот Чарли сарказмом, и негодованием, и многими другими регистрами, которые ни за что не выжили бы в классной записи, но которые до ужаса легко вообразить при чтении.
Капитан Кук приплыл из Большой Англии. Он добрался до Сиднея. Привез все книги из Лондона, Большой Англии. Привез много людей, много лошадей, винтовок, бычков. «Ах, это хорошая страна. У вас есть рыба?» Да, у нас много рыбы, кенгуру, всего. Капитан Кук огляделся. «Очень милая страна. Есть тут еще люди?»
«О да, есть племя в лесу, ищет рыбу и пищу. Много еды, старикам привольно».
Капитан Кук взял большой корабль. Взял пристань. Навел ружья и стрелял там недели три.
Перестрелял всех людей. Женщин стреляли-стреляли, [sic] детей били. Затем он собирает свое снаряжение, возвращается на корабль, чтобы проплыть наверх вокруг Австралии. Заходит в этот залив. Там большое племя аборигенов.
«Это мы страна. Мы никогда не хотеть, чтобы белый приходить сюда. Мы готовы к тебе. У нас большое копье».
Капитан Кук вставил пулю в обойму, начал стрелять в людей, как в Сиднее. «Очень красивая страна, – заметил капитан Кук. – Поэтому я расчищаю от людей, убираю их».
Капитан Кук проплыл морем вокруг. «Я хочу построить здесь свой дом. Я хочу привезти сюда лошадей».
Капитан Кук посылать стрелять много людей. Лошади скакать по всей Австралии, охотиться на всех этих людей. И все же люди сбегать все равно. Их не поймать. Лошади не могут скакать по крутым местам или в пещерах.
Верно. Мы хорошо подготовиться к белым. Наши люди очень, очень раздражены. Они не хотят здесь белых людей. Они бить их копьем, убивать их.
Они бороться с белым. У них было копье, а у белого винтовка. Если белый приходить без ружья, не мог их окружить, не мог убить всех людей. Они никогда не давать ему честный бой.
Капитан Кук считает: «Это больше не страна черного. Она принадлежит мне, – сказал он. – Я устрою здесь свой дом. В любом месте». Он уже привез сюда много книг из Большой Англии. Они добыли эту книгу для капитана Кука из Англии. И это его Закон. Книга принадлежать капитану Куку, то есть все принадлежать капитану Куку.
Старики очень испугаться белых людей из Большой Англии. Они очень-очень печальны, бедняги. Любой, кто болеть, болеть животом или головой, капитан Кук приказывает: «Не давайте ему лекарств. Не давайте ему лекарств. Когда они сгорбятся, старики, убейте их. Когда они на работе, хорошо, пусть работать. Но не платите им. Пусть работают бесплатно. Если придут дети, пусть пастух их убьет. Мы все еще держим этих людей, не даем им уйти. Если кто-то заболеет, мальчик, любой, слепой, не давай им лекарства. Отведи его в сухую канаву и забей».
Сьюзи Шаттл коснулась ручки Чарли и прошептала ему в ухо.
– А после этого, – сказала она (и внук доктора Батареи записал), – женщины, женщины рожали ребенка, ему не разрешали растить ребенка. Просто убивать ребенка.
Чарли теперь дрожал, все видели, что суть этой истории была слишком огромна для его худосочного тела, и он заплакал, и Сьюзи Шаттл и Оливер Эму плакали с ним, весь класс притих, а я испугался того, что наделал, но также расчувствовался и разозлился и пообещал им, что сделаю все, что могу, что начну сейчас и не остановлюсь, сколько бы это ни заняло времени, пока не запишу всю эту сагу на стене.
Я не думал о Кузнечике Картере или западноавстралийском департаменте образования. Я не думал ни о чем, кроме своей ярости, и, ослепленный уверенностью в собственной правоте я совершенно забыл, что сам написал КАПИТАН КУК, 1770 ГОД, и что теперь надпись спряталась, как мина, под побелкой.
16
Себастьян Ласки
Оценщик редких книг, карт, древних манускриптов.
26 Гленхейвен-Корт, Бокс-Хилл, Виктория. Тел. БВ-9628
Милый Вилли-Вилли, «Океания», окропленная кровью и охрой? Ты меня сразил. На что бы пошел наш любимый управляющий коллекцией, лишь бы взять в свои руки в перчатках этот «жертвенный объект»? Полагаю, теперь он ему недоступен (и тебе тоже, что, возможно, одно и то же). Ты проявил поразительный талант к навлечению на себя бед. Я пишу «бед», думая не об Аделине или твоем сыне – хотя они никогда не покидают моих мыслей, – но о нашем недавнем визите к домохозяину в Бахус-Марше, которого мы нашли в состоянии великого беспокойства о твоем местонахождении. Он уже прорекламировал дом: «свободная недвижимость» – и ощутил крайнее облегчение, когда мы с Доротеей прибыли забрать твою библиотеку. Он показался нам достойным человеком (для рантье), но счел необходимым дважды напомнить мне, что нам не заплатят за труд. В то же время он уточнил, что не обладает законной властью передать мне твои вещи и прочее имущество. Он разрешил эту проблему, хитроумно объявив, что мы пришли как будущие жильцы, и потому он оставит ключи на своем столе, чтобы мы сами все осмотрели. Сказав так, он напечатал РАЗРЕШЕНИЕ НА ОСМОТР и подписал его, и мы въехали на холм Лердердерг-стрит с вероятным намерением незаконного присвоения имущества.
Он предупредил нас о состоянии твоей кухни, которое показалось мне (если не Доротее) ожидаемым для отчаявшегося в твоих обстоятельствах. В любом случае мы были библиофилами, а не кухарками, и в конце концов, приехали за твоей библиотекой.
Для этого мы привезли с собой того, кто унаследует ее у тебя, юного Нила. Доротея сочла это психологически непродуманной идеей, но Аделина уже сказала малышу, что мы собираемся сделать, и после он ни о чем больше не мог говорить, кроме как о тебе, своем отце, и где ты жил, и обо всех книгах, которые он теперь прочтет или продаст на свое усмотрение. Я счел это нормальным, а Доротея – странным.
Ему всего шесть, но, проведя много суббот за прилавком матери на рынке Южного Мельбурна, он разбирается в торговых делах. Твоя жена – я думаю, ты должен это знать – обладает редким вкусом, и на ее заваленном прилавке мы всякий раз находили какое-нибудь сокровище. Мы никогда не покупали из жалости (как она явно думала), но только из восхищения: отыскать ар-нуво в такой дали от Европы. В любом случае не сомневаюсь, что твои книги вскоре найдут путь на тот прилавок и сослужат полезной цели.
От мысли о своем наследстве малыш светился и прыгал в сыром кабинете арендодателя, а этот джентльмен, со своей стороны, не сводил глаз с черного ребенка, первого в его жизни, как он сказал мне sotto voce
[130].
Доротея была в бешенстве, но очень тиха на протяжении беседы, стояла рядом с Нилом, положив руку на его плечико, очевидно, воображая великий ущерб, который ему могли нанести этим расизмом, но все оказалось не так. Когда мы прибыли в твою резиденцию, все было мило, как в рождественское утро. Очень забавно было слушать его умные вопросы, к примеру о переплетах.
