Не скажу, что сержант смеялся или ухмылялся, но ему явно было неприятно и трудно понять, чем он может помочь команде «Редекса».
Что я намеревалась ему сказать? Неужели это такая загадка? Кем-то было совершено преступление.
Баххубер указал на пулевое отверстие.
– Ваш друг – криминалист? – спросил меня полицейский. Затем Баххуберу:
– Похоже, у вас личный интерес к черным расам, приятель.
– Неужели?
– Одного взгляда на вас достаточно, приятель. Это очевидно.
– И что же вы видите?
– Может, это не ясно там, откуда вы приехали, приятель. Но здесь у нас, что называется, глаз наметанный.
Я спросила, при чем тут черные расы.
– Вы с юга, миссус? Ваш парень белый человек с юга?
Я подумала: «Мы здорово посмеемся над этим вечером».
– Что ж, похвально. Удачи вам обоим. А что до этого, – он подтолкнул ко мне головку, – считайте это сувениром. Возможно, выручите у себя за него шиллинг-другой. Что смешного, Джимми? – И он таращился на Баххубера, пока тот не отвернулся. – А теперь, – повернулся он ко мне, – вот что мы сделаем с вашей находкой.
Из глубокого ящика он достал толстую книгу записей с множеством листочков копирки. Взял ручку со стальным пером, какие лежат на почте, и написал в форме: «Череп ребенка-аборигена найден возле ручья Фаннел / Финч Хэттон».
Я не спрашивала его, как он узнал, что ребенок был аборигеном, или как угадал название местности, и у меня не было выбора, кроме как принять клочок бумаги вместе с черепом. У него нет места для хранения, заявил он.
Я понесла маленькую картонную коробку в тропическую ночь и полагаю, мы оба думали, что коп, должно быть, псих. Мне было неловко, и я придержала язык. Воздух вонял летучими лисицами, и я видела, как они застилают небо над выставкой, словно бомбардировщики на рейде.
Команды «Редекса» собрались в гостинице «Уэст-Энд», где маленькие летучие мыши пировали насекомыми возле ламп. Паб был как сверкающий свадебный торт, построен в декоративном стиле былых времен. Общий бар находился на первом этаже, но все команды собрались наверху, столпились на широкой веранде, облокотившись на чугунную цветочную балюстраду. Муж пребывал в приподнятом настроении, позвал нас присоединиться к нему.
Я чувствовала себя глупо с картонной коробкой и спрятала ее под лестницей. Затем единственным препятствием оказалась зеленая жаба – огромная, как обеденная тарелка, сидевшая, выпучив глаза, на лестничной площадке. Я вежливо обошла ее. Наверху я нашла барменшу, которая потребовала, чтоб я выбрала себе пойло, и я сказала, что буду пиво, и спросила Баххубера, что будет он.
– Сертификат при вас? – спросила она.
– Мы не местные, – ответил он.
Я сказала, что у меня тоже нет сертификата.
– Вам не нужен, милочка, но он знает, о чем я.
Конечно, я проигнорировала эту чушь. Заказала пиво себе и лимонад своему штурману.
– Ну, это ему можно, – сказала она, и какие бы бумажки она до этого ни требовала, больше они ей были не нужны. Должно быть, она увидела, как нас тепло приняли сливки общества, знаменитые водители с их военными историями, например, как чей-то «хиллмен» кувыркнулся трижды, пока не скатился с насыпного гравия, а «вангард» слетел с ухаба и приземлился с таким грохотом, что вылетело окно. Мы были элитной командой, которая не потеряла ни одного очка. Менее чем через минуту я оказалась в нескольких дюймах от Лекса Дэвидсона и Джека Брэбема, которые вскоре стали нашими друзьями.
И вот он стоял посреди всех возвышавшихся героев, шибко непростой парень, за которого я вышла замуж. Красавчик Коротышка Бобс снова светился изнутри, предводитель в Испытании «Редекс» 1954 года, тыча пальцем в грудь Джека Дэйви.
Снова над ним посмеивались как над «начинающим предпринимателем» из Бахус-Марша. Его понимали, привечали, он парил над Таунсвиллской выставкой, и я не видела причины задумываться о его мошенничестве с ворованными рессорами.
Через Топ-Энд, 1600 миль
1
Боббсики забронировали для себя номер в гостинице. Мне была выделена койка в заброшенном военном бараке, где я подмел лягушечьи экскременты с пола, выдавил лимонный сок в уши и на пальцы ног, натянул простыню на голову и наконец распрямил ноги. Когда вернулись пьяные команды, мой разум был уже далеко, петлял где-то на бесконечных дорогах.
Уши чесались от комариных укусов. Во сне я стал черным в суде. Полагаю, сон спровоцировал тот болван в полицейском участке, доведенный до истерики собственной расовой чистотой.
Меня обвиняли в шпионаже. Подвели к судье, который был «знатоком рас» – уродливый термин засел у меня в голове. Я думал, что обладаю знанием всех маршрутов, троп, дорог, древних и современных трасс, словно вен и артерий и внутренностей креветок. «Курта» развалился. Я ползал по полу суда в поисках винтиков – невозможно, они слишком малы, чтобы их удержать.
В бараке началось состязание по пердежу.
Между тем в моих снах у меня были сотни карт, но я больше не был уверен, какой маршрут является официальным. Беверли почему-то была здесь. Она грязно пошутила про маршрут, трах и резинку. Дала мне ластик, и я должен был стереть маршруты «Вакуум Ойл», и «Шелл», и «Эссо», или меня ждал позор. Миссис Боббсик была рядом, шептала, что готова убить за победу. Она показала мне странную отвертку – в знак доверия. Крошащийся ластик уничтожил свирепые линии иссиня-черных раздавленных муравьев. Я называл повороты на иностранном языке – ahe phlupwa. Подумал: надо это запомнить.
Мое лицо в зеркале для бритья, белое как всегда.
За завтраком в бараке мужчины пришли к мнению, что миссис Боббсик превзошла себя. Она слишком много выпила. Хвасталась, что победит. Я ушел оттуда к нашей машине, где дремал посреди беспорядка на заднем сиденье, пока не приехал красноглазый Коротышка с «Алка-Зельцером». Я сопроводил миссис Боббсик к газетному киоску, и мы обнаружили себя в числе фаворитов. Миссис Боббсик ждала телеграмма, и меня тоже.
ПРОШУ СООБЩИ О ГИГАНТСКИХ ВОМБАТАХ. БЕВ.
То есть она грозила донести сестре о моих проблемах с ночным зрением. Я должен был уже им признаться, но можете спросить любого полупрофессионального водителя или просто изучить тормозные следы на длинных прямых участках шоссе, где усталый мозг спроецировал гипнагогическую чепуху на дорогу, лежащую впереди. Я хороший штурман, это уже доказано. Но порой ночами я видел то, чего не было.
Когда мы вернулись на выставку, машины уезжали с минутным интервалом, а копы газовали на мотоциклах «триумф 500». Наше отправление через двадцать минут.
– Просто смотри, как я поеду, – сказала миссис Боббсик, прекрасная, красноглазая, со спутанными волосами.
2
Когда мы пересекали континент с востока на запад, малыш лежал в безопасности между нами, в картонной коробке. Баххубер вел меня по сухой прибрежной земле – холмы и низины, бесплодные равнины, заросшие красной кенгуриной травой. Деревьев было больше, чем я ожидала. Бог знает, какое убийство было погребено там, свернулось калачиком в их корнях.
