Мы легко обошли наше прошлое. Мы не обсуждали еретические лютеранские церкви Аделаиды или птичьи фермы в Данденонге, но мы, как мне кажется, были очень счастливы друг с другом и потому не увидели, как миссис Боббсик припарковала машину напротив. Я был потрясен, когда заметил свет на верхнем этаже лавки Саймона и увидел совсем иную картину, обрамленную ярким окном: миссис Боббсик в объятиях незнакомца.
13
Уже в первом браке моя сестра начала врать о домашних расходах и открыла банковские счета «на черный день» не только в Джилонге, но и в Колаке и Уинчелси. Она хранила кольца с предыдущих помолвок и знала их стоимость при перепродаже. Она всегда была замужем, а потом брошенной. Она бы оскорбилась, скажи я ей, что она сама виновата, ведь за мужа держатся, поскольку он сокровище, и чем верней это, тем больше за ним будут охотиться другие женщины. Нужно «обойти» других женщин, так бы я сказала.
Так что я собиралась дать миссис Маркус урок вождения и вернуть ей сосновые шишки. Я ей так и сказала, прямо в лицо: мне не составит труда разжечь огонь в собственном доме.
Я вернулась домой к обеду и обнаружила, что звонит наш тяжелый черный телефон. Под ним лежали все бумаги Коротышки – ни у кого больше не было такого почерка: в финансовых расчетах и именах предполагаемых покупателей строчные и прописные буквы перепутаны и составляют особый язык.
Это был мистер Данстен.
– Ваш муж никогда не станет дилером «Форда» в Бахус-Марше.
Я подумала: «Что я наделала?»
– Франшизу перенесли в другое место. – Он так ликовал, что меня тошнило.
– Откуда вам знать?
– Если он хочет играть, то должен играть с «ДМХ». Вы ведь этого и хотели, миссис Бобс. Все, как мы надеялись. Само собой. QED
[44]. Сегодня он человек «Холдена».
Я подумала: «Бедный милый Коротышка. Предан собственным ужасным отцом, а теперь и женой тоже».
– Мы поймали лучшего сельского продавца в штате. Поймали шельмеца.
– Не называйте его так.
– Я с уважением.
– И вы его не поймали. Ему даже не нравится «Холден». Вы его не знаете.
– Ничего личного, миссис Бобс, но именно это называется «шах и мат». Вы были важным игроком в команде.
Именно в этот момент я разрушила нашу жизнь. Данстен сам играл важную роль, как и Тэкер и мистер Грин, но именно я открыла им дверь.
Ко всему прочему, у меня был капитал. Я ожесточила свое сердце против собственной сестры, потому что сочла это правильным, потому что полдома были моими, потому что она злоупотребляла моей щедростью и каталась в Мельбурн, тратя деньги в «Майер» и в «Джорджис»
[45].
– Вы знаете, что будущее вашей семьи с «Холденом», – сказал Данстен. Он говорил медленно, глубоким голосом. Успокоил бы этим тявкающего пса. – Мы ближе с каждым днем, Айрин, – продолжил он. Он никогда не называл меня раньше «Айрин», но я не возражала. Он сказал, что собирается в Балларат сегодня и проедет через Марш в шесть вечера. – Вы не угадаете, что я вам покажу, – заявил он. – Все сходится.
«Ух», – подумала я.
– Андерсон – моя кузина, – сказал он.
Андерсоны – большое семейство в Бахус-Марше. Конечно, я знала это имя.
– Она замужем за Джорджем Хэллореном.
Конечно, я знала Хэллорена. Он построил скандальную «пристройку» для миссис Маркус.
– Хэллорен собирается ремонтировать автозаправку Саймона.
Он сказал, что автозаправка Саймона – идеальная площадка для дилерства: магазинчик на углу, бензиновые баки уже установлены, подъемник на месте, и неудачная фабрика велосипедов так и ждет, что из нее сделают мастерскую. К тому же там был чердак, который, по словам кузины, можно превратить в уютную квартирку для «собственника и семьи».
– Аренда не будет стоит ни пенни, пока вы не войдете во владение.
– Мы не можем себе это позволить.
– Можете. У вас будут деньги от дилерства и акцептной компании «Дженерал Моторс», которая будет вас финансировать.
В мою защиту: об этом мы и говорили с Коротышкой, когда еще жили в пансионе в Бэрнсдейле. Наш собственный «Бобс Моторс» с выставочным залом на четыре автомобиля, в котором всю ночь напролет горит свет.
– Мой муж сойдет с ума, – сказала я. – Он не выдержит долгов.
– Нет, нет. Не волнуйтесь. Приходите и взгляните.
– Не нужно его недооценивать, мистер Данстен. Он не робкого десятка, поверьте мне.
– Я буду в Марше сегодня в шесть. Приходите. Когда вы увидите, то поймете.
«О боже», – подумала я. Я не знала, где Коротышка. Он должен был говорить с «Фордом» утром, но еще не вернулся.
– Не думаю, что «Форд» сообщил мужу.
– Сообщил.
Тогда почему его нет? В каком он пабе?
– Миссис Бобс, – сказал Данстен, – будь вы моей женой, я был бы очень, очень вам благодарен. Я знал бы, что вы спасли мне жизнь.
Я условилась встретиться с Данстеном ранним вечером, предполагая, что Коротышка вернется к тому времени и поедет со мной. На закате его все еще не было дома. Миссис Уилсон через дорогу была не слишком-то дружелюбна, но сказала, что дети могут посидеть у нее за столом на кухне. И я поехала к Данстену одна.
Его голос предполагал высокого неторопливого мужчину, но в темноте дверного проема у Саймона он пах мятой и виски и оказался жилистым лысым парнем с двухдюймовыми усищами. Он топал ногами, и хлопал руками, и испугал меня.
Луч фонаря скользнул по тяжелым стальным стропилам и бетонным полам. Что я должна была думать? Я могла разглядеть темную гору стульев, составленных друг на друга до потолка. Включился свет. Я увидела чайные ящики и верстак, где кто-то вытачивал подставки для книг на токарном станке. Я сказала Данстену, что решать не мне. Я бы могла лучше судить о корове.
Он сказал, что я пойму ценность этого здания, если поднимусь наверх, и там он наконец повернулся ко мне лицом. Боже правый. Он собирался сделать мне предложение? Он протягивал мне бархатную коробочку.
– Мы хотим поблагодарить вас, – сказал он.
Я подумала, что это жемчуг, но то была дорогая ручка с гравировкой – моим именем.
– Нет, я не могу.
– Вы должны.
– Никто никогда не должен узнать, – сказала я, и это была правда.
– Никому и не нужно знать, – согласился он и схватил меня за руку, и я велела ему прекратить, но его рот выглядел таким распущенным и темным под густотой усов.
