* * *
На втором этаже в простенке висело зеркало, тусклое, облупившееся от старости, в тяжелой деревянной раме. Она стояла сейчас напротив своего отражения и удивленно глядела на него — а отражение точно так же глядело на неё. Недоверчиво, чуть испуганно, с сомнением.
Девушке по ту сторону зеркального стекла было едва за двадцать. Правильные черты лица, темные глаза, чуть вздернутый нос. Волосы каштановые, прямые, довольно длинные — оказывается, они собраны в хвост, перехваченный заколкой. Странно, что она не поняла этого раньше. Кожа светлая, не обгореть бы случайно, на улице же солнечно. Больше всего ей понравились собственные ресницы. Густые, пушистые, никакой туши не надо. И глаза из-за них выглядят больше, чем на самом деле. Симпатичная девушка. Она облегченно вздохнула. Не красавица, но вовсе и не уродина — почему-то, заметив зеркало, она испугалась, что увидит в нем что-то… что-то плохое и неправильное. Оказывается, все не так уж плохо. Она снова посмотрела на себя.
Одежда оказалась совсем простенькой. Маечка с короткими рукавами, и шорты длиной чуть выше колен. Маечка светло-салатовая, шорты темно-синие. И тапочки. Те самые тапочки, которые успели запылиться, пока шли к дому.
— Айрин… — прошептала она отражению. — Интересно, Айрин, а есть ли у нас какая-нибудь еще одежда? И купальник! Как же мы с тобой забыли про купальник?
Свою комнату она опознала сразу — первая дверь направо по коридору. С коридором пока что было разбираться недосуг, поэтому Айрин толкнула дверь и вошла.
Мило.
Очень мило.
Просторная квадратная комната, уютная, какая-то очень мирная и спокойная. Стены обшиты тканевыми панелями неярких оттенков, снизу — дерево, всё то же старое дерево, коего в доме имелось в избытке. На полу ковер с низким ворсом, тоже неяркий, словно бы полинялый. Большое трехстворчатое окно, обрамленное тяжелыми темными шторами, выходящее в сад; у дальней стены широкая двуспальная кровать и туалетный столик. Возле окна — письменный стол, совершенно пустой, рядом с ним пара стульев. А прямо у двери как раз и находится искомое: огромный платяной шкаф. Ну-ка…
Дверца протестующее скрипнула и распахнулась — на полках в шкафу оказалось полно одежды, самой разной. Полная полка свитеров, полная полка маек, еще и еще полки — каждая под свой вид вещей. За второй дверцей обнаружились вешалки с платьями, тоже на любое настроение и погоду. За третьей дверцей она нашла куртки, плащи, корзину с зонтиками, а внизу — ровные ряды обуви.
Но где же купальники?
Купальники обнаружились на самой верхней полке отделения, их было больше десятка. Она, поколебавшись, выбрала самый скромный — черный, закрытый, с двумя белыми вставками; скинула шорты и майку, надела. Купальник сел идеально. Так, теперь надо трусики и лифчик на смену, и платье, чтобы удобнее было переодеться на пляже. И сумку! Обязательно надо пляжную сумку. И босоножки. И полотенце. И, пожалуй, шляпу…
* * *
Когда она спустилась, наконец, вниз, Таенн коротко, но очень выразительно глянул на нее — Айрин почувствовала, что лицо заливает краска. От стыда. Но с другой стороны… она же не виновата, ей просто хотелось…
— Я понимаю, что хочется хорошо выглядеть, но у нас действительно мало времени, — Таенн покачал головой. — Уже четыре. Даже половина пятого. Пока дойдем туда, пока вы искупаетесь, пока обратно…
— Я… Таенн, простите, пожалуйста, — пролепетала она. — Если так получается, то, может, вообще никуда не идти? Вы расстроились.
— Я не расстроился, я слегка нервничаю, потому что нам нельзя сегодня опаздывать, — Таенн выпрямился. — Идемте. Идемте, живее — в семь мы должны быть уже дома.
— Но почему? — не поняла она.
— Потому что так нужно. Вы потом поймете, сейчас я всё равно не сумею вам ничего объяснить. Идемте, идемте! Чем быстрее дойдем, тем дольше вы сможете пробыть на море.
* * *
После его слов Айрин ожидала, что дорога займет много времени, но это оказалось вовсе не так. Пройдя пару поворотов, они по всё таким же улицам, выложенным плитняком, выбрались на Центральную аллею — по крайней мере, Таенн назвал это место именно так. Да, это действительно была аллея, по сторонам этой аллеи росли высокие туи, а в центре, на газоне, Айрин успела заметить какие-то статуи, вроде бы греческие, но в то же время — на греческие они были не совсем похожи. Рассмотреть аллею повнимательнее Таенн не позволил: он едва ли не за руку поволок Айрин дальше, в середине аллеи они свернули, и попали на лестницу, длинную, широкую, сделанную из вытертого до блеска светлого камня.
— Море, — зачарованно прошептала Айрин, останавливаясь. — Это же море, Таенн!
— Ну да, — рассеянно отозвался он. — Ну, море. И что?
— Как тут красиво! — она с восхищением смотрела вниз, на тающую в дымке водную гладь. — Просто потрясающе красиво!..
Таенн обреченно вздохнул: он понял, что убеждать Айрин поскорее спустить вниз — дело совершенно безнадежное. Несколько минут она стояла, оглядываясь, но потом и сама, кажется, сообразила, что, стоя здесь, она до моря никогда не дойдет.
— Идемте, — произнесла она. — Действительно, время же.
— Ну слава мирозданию, — пробормотал Таенн. — Ну наконец-то.
…Спуск занял минуты три, лестница петляла между деревьями — все тот же можжевельник — и белыми, поросшими мхом скалами. Еще поворот, еще — и вот, наконец, лестница закончилась, и они очутились на неширокой дорожке, тоже идущей вниз.
— Почти пришли, — сообщил Таенн. — Сейчас выйдем на набережную.
* * *
Набережная выглядела обжитой и уютной, самым странным было то, что на ней сейчас не наблюдалось ни единой живой души. Везде было пусто: и в маленьких кафе с накрытыми столами, и в лавчонках, торговавших какой-то ерундой; вдоль невысокой каменной стены стоял ряд пустых зеленых шезлонгов, у воды шезлонги оказались белые, под белыми же легкими зонтиками. И никого. Ни продавцов в лавочках, ни посетителей в кафе. Создавалось ощущение, что люди тут только что были — но кто-то взмахнул волшебной палочкой, и они исчезли, разом, мгновенно.
— Почему никого нет? — спросила Айрин, останавливаясь. На секунду ей стало не по себе. — Таенн! Почему тут никого нет?
— Пока что не могу объяснить, — пожал плечами тот. — Повторяю: вы не поймете. Айрин, вы хотели купаться? Тогда купайтесь. Но быстро, и сразу обратно. Я не шучу.
— Это приказ? — с вызовом спросила она.
— Да, — жестко отрезал Таенн. — Это именно что приказ. Айрин, я не злой и не поганец, как вы сейчас подумали. Поверьте, это действительно необходимо. Правда.
— Ладно, — она сдалась. — Куда можно положить вещи?
— На любой шезлонг, это не имеет значения.
…Как только вода коснулась ее босой ступни, все мысли словно куда-то пропали, а остался лишь восторг, детский, наивный, ничем не омраченный — восторг, который можно испытать очень и очень редко. Море!!! Как хорошо!!! Как чудесно!!! Теплая вода, словно ласковые руки, обнимающая тело, стая крошечных рыбок, испуганно метнувшихся куда-то в сторону, когда она оттолкнулась ногой от дна, давно позабытый вкус соли на губах, мириады крошечных зеркальных брызг, взлетевших в небо — она подхватила воду рукой, и подбросила ее к солнцу, чтобы загадать желание, ведь когда приезжаешь на море, надо обязательно, первый раз купаясь, загадать желание… А потом было незабываемое ощущение полета, ведь это, наверное, похоже — когда плывешь в теплой прозрачной воде, и когда летишь.
