— Аккуратнее некуда, — Феликс улыбнулся. — Айрин, знаешь что? Сходи к монаху. Да, ты его видела. Который с волком. Придумай, как с ним поговорить. Он, между прочим, многое знает.
— Он? — удивилась Айрин. — Но он же просто служитель какого-то культа. Я даже не знаю, какого именно.
— А это тоже неважно, — Феликс прищурился. — Служители хороши тем, что знают массу секретов. Вот только честных среди них практически не встречается.
— Мне его жалко почему-то, этого монаха. Это ведь больно.
— Заслужил. Ты можешь пообщаться с ним.
— Но как? — удивилась Айрин.
— Ему запрещено говорить. Но он может что-то написать, — вполголоса произнес Феликс. — Волки, замечу тебе, писать не умеют. И читать тоже.
— Понятно… спасибо, Феликс, — Айрин встала. Шилд вышел из-под стола. Он понял, что, видимо, они сейчас направятся домой.
— Пожалуйста. И еще раз повторю: во время общения со спящими гони Таенна в шею. По возможности. Да, я в курсе, что он встретил друзей — слухи быстро расходятся. Но, девочка, это твои спящие, а не его. Запомни это хорошенько.
6
Шелковый лабиринт
Пыльная серая площадь была вся испещрена буквами. Буквами и следами, человеческими и волчьими. Человек и волк уже отошли в сторону, и стояли сейчас на узкой дорожке между двумя заборами. Стояли и ждали. Волк занял позицию между своим хозяином и Айрин — чтобы, в случае чего, броситься. На кого? Уж точно не на девушку и ее кота. Монах (Айрин стала называть его про себя так же, как назвал Феликс) сделал несколько шагов назад, волк переместился следом.
«…никакой возможности прощения». Рука, которой были выведены в пыли эти слова, дрожала, в нескольких местах строчку разрывали мягкие следы больших волчьих лап. «…что я столько лгал. Внушал им правила, а сам верил только в деньги. И любил я не женщину. Мужчину. Надеялся, что он будет спать для меня, но он так и не появился. Поделом мне. Он не любил меня, только притворялся, чтобы я его не тронул. У меня была власть. Я знал про Берег, думал, что купил Берег. Купил не Берег, а память, волка, и немоту. Нельзя Его обмануть. Меня никогда не простят. Жду, что умру, и всё позабуду. Там не будет хотя бы волка. Наверное. Если я тебя обманывал тоже, прости меня. Я тебя не помню. Ты чистая девочка. Для таких, как ты, есть выход с Берега. Обратно. В жизнь. Я знаю, что были те, кто сумел вернуться. Их немного, но они были. И будут. Сам я их не видел, но у нас знают, что вернуться можно, и знают, как. Только этот способ подходит не всем.
Я очень хочу есть».
— Вы можете подойти чуть ближе? — спросила Айрин. Волк тут же оскалился и зарычал. Кот вышел вперед и, выгнув спину дугой, зарычал в ответ.
Монах посмотрел на зверей, потом неуверенно кивнул. Сделал пару шагов вперед. Волк зарычал еще громче.
— Достаточно, — Айрин полезла в сумку. На свет появился большой пакет с пирожками, которые она напекла сама еще утром. — Сначала не ловите. Пусть он отвлечется.
Первый пирожок волк схватил налету, и тут же проглотил, второй придавил правой лапой, третий попытался поймать пастью, но промахнулся. Следующий пирожок Айрин кинула уже монаху, тот сумел его поймать, и ту же сунул куда-то, кажется, в карман. Еще пирожок, и еще, и еще, и еще… почти полтора десятка пирожков перекочевали в результате в карманы монаха, остальные, к сожалению, перехватил волк.
— Я постараюсь придти завтра или послезавтра, еще принесу, — пообещала Айрин, отходя на безопасное расстояние. — Вы мне расскажете, что это за способ такой?
Монах медленно кивнул. Откусил половину пирожка, проглотил, даже не жуя, потом присел на корточки, и снова стал что-то писать по мелкой пыли, покрывавшей дорогу. Потом встал, отряхнул ладони, поклонился — поблагодарил, поняла Айрин — и пошел, в сопровождении волка, прочь. Выждав, пока они скроются за поворотом, Айрин подошла к новой надписи.
«Огромное спасибо, — прочла она. — Очень вкусно. Чтобы вернуться, надо сначала просить своего спящего, чтобы он помог. Разговаривать с ним, побольше и почаще. Просить его помочь тебе. Это первый шаг. Следующий расскажу потом. Только пирожков захвати побольше».
— Торгаш, — пробормотала Айрин. — Хитрый торгаш. Информация в обмен на пирожки, каково? Деньги, значит, любил? Раскаялся, значит? Вижу я, как ты раскаялся. Хитрюга…
Ей вдруг стало смешно.
Шилд подошел к надписи, задумчиво посмотрел на неё, а потом принялся неспешно и обстоятельно скрести вокруг передней лапой — закапывать. Если кот что-то закапывал, это означало, что кот это что-то презирает до глубины души. Потому что всем отлично известно, что именно чаще всего закапывают коты.
— Да ладно тебе, Шилд, — махнула рукой Айрин. — Не трать время. По крайней мере, мы теперь знаем, что Феликс оказался прав про монаха. Он действительно что-то знает. Но сразу не расскажет. Но я, кажется, нашла к нему правильный подход. Голод не тетка. А пирожки у меня получаются весьма неплохие, и очень даже сытные.
Шилд последний раз поскреб лапой рядом со словом «побольше», потом отошел в сторону, сел на обочину дороги, и принялся умываться.
— Пойдем, — попросила Айрин. — Надо сходить искупаться, и пообедать, наверное. А то мы собирались а Таенном в лабиринт, и что-то мне не хочется в нём бродить на голодный желудок.
Про голодный желудок кот был совершенно согласен. Он встал, поднял хвост трубой, и степенно пошел вдоль по улице — в прямо противоположном направлении тому, в котором ушли монах и волк.
* * *
— Если идти через верх, то недалеко, — сообщил Таенн. — Поднимемся по главной лестнице, пройдем совсем немного по асфальту, и спустимся в другой части Берега. Как раз к Шелковой скале.
— И там этот лабиринт, да?
— Угу.
— Шелковый?
— Да. Потому что это здание стоит рядом со скалой. Ну и сам он тоже шелковый. Увидишь, — объяснил Таенн.
— А как же терновник? — запротестовала Айрин. — Там же терновник вырос, и очень быстро. Я помню.
— Терновник всегда вырастает быстро. И так же быстро уходит. Айрин, сейчас ты не собираешься покидать Берег, ведь так? — уточнил Таенн. Айрин кивнула. — А тогда, в первый день, у тебя могла возникнуть такая мысль. Именно поэтому терновник и закрыл дорогу. Чтобы ты случайно не попробовала вернуться.
— Интересно, как отсюда можно вернуться случайно, — хмыкнула Айрин. — Отсюда, по-моему, вообще вернуться невозможно.
Это была проверка. После разговора с монахом Айрин стало интересно — знает ли про возвращения Таенн? А если знает, то что он про это думает? Очередная «местная легенда», или…
— Вернуться возможно, — вздохнул Таенн. — Но не тебе, девочка. Уж прости, но в такое тело, как твое, не возвращаются. Тебе некуда возвращаться.
— Ясно, — протянула Айрин. — А жаль. Но что с моим телом такое?
