Феликс. Выглядел Феликс как средних лет мужчина, невзрачный, чуть рассеянный. То зонтик на пляже забудет, то тапочки. За этими предметами обычно бегал фамильяр Феликса — здоровенный, больше всего похожий на овчарку пес, которого Феликс ласково называл Мальчиком. На первый взгляд — само одиночество. Феликс чурался компаний, и все дни напролет проводил исключительно с собакой. Однако Таенн рассказал, что на самом деле Феликс — глубокий старик, но отнюдь не одинок. У него большая семья, и старенький, впавший в маразм дедушка находится вовсе не в приюте, он дома, о нем заботятся и его любят. А это значит, что у Феликса вполне может быть кто-то спящий. Надо попробовать расспросить его.
Венера. Высокая, стройная, спортивная, поджарая женщина лет тридцати, рыжеволосая, зеленоглазая. Гуард — курица по кличке Нутта. Сначала Айрин втихую посмеивалась над этой парочкой, но потом увидела, как Нутта атаковала чьего-то гуарда, рысь, за то, что этот гуард косо посмотрел на проходящую мимо Венеру… и решила, что с Венерой, пожалуй, шутить не стоит. И с Нуттой тоже. Даже Шилд, и тот, кажется, не ожидал такой прыти от белой курицы — он еще с час потом не отходил далеко от Айрин, и, кажется, осторожно озирался по сторонам. На всякий случай. Венера, по словам Таенна, была одержимой матерью — что именно случилось с ее настоящим телом, Таенн не знал, а вот то, что Венера ищет своего сына — знал. Об этом, кажется, знал весь Берег. Венера не помнила из прежней жизни ничего, кроме того, что у нее был сын, которого она очень любила. И единственной целью её стало воссоединение с этим самым сыном. Может ли быть у Венеры спящий? Сложно сказать. Лучше, наверное, спросить.
Савел. Очень красивый, какой-то карамельный юноша — вьющиеся волосы медового оттенка, голубые глаза, фигура Аполлона. Фамильяр — белый волк, кличка Лёд. Очень импозантная парочка, но на деле — опять же, по словам Таенна — непростая судьба, война, ранение, кома, смерть мозга, гибернация тела… Таенн сказал, что на запчасти. Савел про себя мало что помнил, и почти ничего не рассказывал. Кажется, он говорил что-то про любимую женщину. Или девушку. Слова были обращены не к ней, а к Таенну, Айрин так и не поняла, о ком речь. Она поняла только, что Савел старше, чем выглядит сейчас. Впрочем, как и она сама. Может быть, эта девушка, про которую они говорили, жива, и она сейчас спит для него?
Анежа. Небольшого роста, чуть полноватая молодая женщина, уютная и приятная. Фамильяр — синий волнистый попугай Гоша. На самом деле Анежа — глубокая старуха, после двух инсультов находящаяся на попечении семьи. Тело там, а разум — уже на Берегу. Похоже, что Анежа очень хороший человек. Она какая-то нереально добрая. Всем подсказывает всё, старается помочь, ободряет новеньких, если их замечает. Могут у нее быть спящие? Вполне. Если она так умеет любить, то почему бы не быть на свете людям, которые любят ее?
Ахельё. Да, тот самый, который любит готовить, и каждый день по собственной воле проводит в кафе на набережной. Высокий, смуглый, усатый, улыбчивый… тоже очень добрый и гостеприимный. Гуард — крупный серый попугай по кличке Рах. Очень умный, кстати, попугай. Например, он собирает с дерева орехи, когда Ахельё просит его об этом, он следит за мясом на мангале, и криком подзывает хозяина, когда пора переворачивать шашлык, он звонит в колокольчик на стойке, если в кафе заходят очередные гости. Ахельё, как рассказал Таенн, здесь уже очень давно. У него грустная судьба. Он попал сюда, на Берег, еще мальчиком — наследник богатой семьи, для которого пожалели наследства. Тело уже четыре десятилетия живет в доме для умалишенных, на сильных препаратах, превративших мозг в кашу, а разум — который, собственно, и есть Ахельё — отлично прижился тут, на Берегу. Ахельё знает очень многое. Совсем не факт, что у него есть спящий, но зато Ахельё общается с тысячами посетителей своего кафе, и, может быть, сумеет рассказать что-то важное.
С него, пожалуй, и стоит начать, решила Айрин.
* * *
Обычно Айрин завтракала дома, поэтому Ахельё немного удивился, когда она пришла к нему утром, едва ли не сразу после открытия. Рах, как всегда, звякнул в колокольчик, Ахельё высунулся с кухни, и удивленно вопросил:
— Айрин, ты ли это, девочка? Ты пришла позавтракать? Полосатый снял тебя с довольствия? Заходи, заходи, я очень рад!
— Нет, Полосатый меня с довольствия не снимал, — усмехнулась Айрин. — По-моему, он как раз наоборот, решил раскормить меня так, чтобы мне стала мала вся одежда. Ахельё, я сегодня пришла пораньше не только чтобы позавтракать. Я хочу поговорить.
— Про что же? — Ахельё на секунду скрылся в кухне, и вскоре появился с двумя чашечками прекрасно пахнущего кофе.
— Про спящих, — Айрин села за стойку. Ахельё поставил перед ней чашку и маленькую белую сахарницу — он знал, что девушка предпочитает сладкий кофе. — У меня есть вопросы, на которые некому ответить.
— О, значит, и тебя настигла эта напасть, — вздохнул Ахельё. Задумчиво пошевелил своими роскошными усами.
— Почему «напасть»? — удивилась Айрин.
— Потому что это грустно. Очень грустно, наверное. Видеть того, кто тебе важен, ощущать его, прикасаться к нему — и не иметь возможности сказать ему ни слова, никогда не быть услышанным и понятым. Наш общий друг Таенн любит говорить, что Берег милосерден. Нет, девочка, Берег в этом своем проявлении жесток. Я не могу себе представить более жестокой пытки.
Айрин задумчиво посмотрела на него.
Кажется, Ахельё уловил отзвук ее собственных мыслей, вот только интерпретировал он эти мысли иначе. Не так, как она сама.
— А у тебя есть спящий, Ахельё? — спросила она.
Тот грустно усмехнулся.
— Теперь нет. Раньше — да. Она была красивой женщиной, очень милой… и спала так сладко… Это было много лет назад, Айрин.
— Она была твоей мамой?
— Нет. Хотя я не знаю. Знаю только, что я любил ее, — Ахельё отпил глоток кофе, довольно зажмурился. — Когда она пропала, я тосковал. Тоскую и сейчас. Может быть, когда я уйду… отсюда… я хочу постараться найти её. Попробую. Мне даже неважно, кем она окажется мне, если найдется. Мамой, сестрой, женой. В любом случае я буду любить ее, Айрин, любить самозабвенно и всегда. У меня сохранилась ее комната, и, знаешь, я каждое утро приношу туда свежие цветы. Заходи ко мне в гости, девочка. Спорим, ты никогда не видела столько цветов, сколько растет у меня.
— И когда ты всё успеваешь, — польстила ему Айрин.
— Я люблю всё успевать, — улыбнулся Ахельё. — Что ты хочешь на завтрак? Полосатый сегодня прислал чудесные фрукты для салата, отличные овощи, и какое-то особое масло на заправку, а я сейчас готовлю кашу, омлет, и сладкие творожные ромбики. Что ты будешь?
— Ох… омлет, фруктовый салат, и ромбики, наверное. И кашу. Ахельё, а каша сладкая? — Айрин вдруг кольнуло еще одно воспоминание. Крошечное и смутное.
— Сладкая, — покивал Ахельё. — Все любят сладкую кашу. Орехами посыпать?
— Посыпь, — улыбнулась Айрин. — У тебя просто золотые руки. Знаешь, мне кажется, что когда ты уйдешь… ты и там, куда попадешь, станешь поваром. И найдешь свою женщину.
