— Пойдем, — приказал Таенн. — Увидела ты уже достаточно. Теперь пришла пора услышать.
* * *
— Янина, девочка, один из самый противоречивых людей, встреченных мною на Берегу, — рассказывал Таенн. — Янина совершила нечто такое, что в один прекрасный день успокоилась… вот так. Понимаешь ли, я привел тебя сюда из-за того, что ты, как мне показалось, попробовала пойти по ее пути, точнее, поймала ощущение начала ее пути. И я решил показать тебе ее сразу, не ждать, чтобы ты не повторила ее ошибки.
— А что эта Янина сделала? — с интересом спросила Айрин.
Сейчас она и Таенн сидели в небольшом кафе на берегу и обедали — на столе стояла супница с холодным гаспачо, рядом с ней — большая миска салата, а на жаровне неподалеку доходил на огне шашлык, который заказал Таенн. Жарил мясо улыбчивый темнокожий человек, на плече которого сидел серый попугай. Оказалось, что фамильярами бывают и птицы тоже, это удивило Айрин. Она тихонько спросила, что это за человек. Таенн охотно ответил, что это один из помощников трансфигураторов, что его зовут Ахельё, и что готовка обеда для желающих — это у него такое развлечение. Просто человек, который любит готовить, и с удовольствием этим занимается.
— Так что она сделала? — переспросила Айрин.
— Она убийца, — объяснил Таенн. — Действительно, редкий случай. Она помнила про себя почти всё, и охотно говорила об этом, пока еще была способна говорить.
— И кого она убила?
— Двоих девочек-подростков, — Таенн зачерпнул салата большой деревянной вилкой, и переложил на свою тарелку. — Начиналась вся история довольно тривиально. Янина, будучи молодой, влюбилась в какого-то человека, но он предпочел ей другую женщину. Моложе, красивее, плодовитее. Обычное дело, согласись. Та женщина родила этому мужчине двоих детей, девочек, а Янина… ждала. Знаешь, люди иногда перегорают, как лампочки, и любовь Янины перегорела, осталась только лишь одна ненависть.
— К тому мужчине?
— Само собой. А так же к тем, кого она сочла, и совершенно справедливо, губителями ее счастья. А именно — к жене и дочерям объекта ее сначала страсти, а потом ненависти, — Таенн захрустел салатом. — Ммм, божественно! Еще бы лимончика… Ахельё, кинь лимона половинку! Благодарю!.. Так вот, Янина придумала отличный, по ее мнению, план мести: решила уничтожить обеих девочек. Тринадцати и пятнадцати лет. Поймала их, обколола чем-то, вывезла за город на своей машине, и там убила сначала младшую на глазах у старшей, а затем и старшую. И вернулась в город. И в тот же вечер ее разбил инсульт. Так что местью она насладиться толком не успела, ведь ее коварный план подразумевал наблюдение за мечущейся в панике семьей, слезами матери, и горем отца. Но у проведения своеобразное чувство юмора, как ты уже догадалась, и Янина оказалась тут, на Берегу. Подозреваю, что тело ее лежит в каком-нибудь приюте, и лежать будет еще довольно долго. Ведь на момент преступления ей было совсем немного за сорок. Забавно, правда?
— Не вижу ничего забавного, — покачала головой Айрин. — Наоборот, очень грустная история.
— Нет, история забавная, — возразил Таенн. — Потому что, уже очутившись тут, Янина начала узнавать правду.
— От кого? И какую?
— Тут много от кого можно узнать правду, — туманно ответил Таенн. — Особенно если эту правду ищешь.
— Она искала?
— О, да. Все-таки ее поступок слишком сильно сказался на ней. У нее была совесть, но пожар в душе был сильнее этой совести. Думаешь, она не понимала, что поступила плохо? Еще как понимала. Янина… в каком-то смысле она искала наказания для себя за содеянное, но нашла нечто совсем иное. Так вот. Первой правдой было то, что ее поступок — убийство девочек — оказался не злом, а добром. Этим убийством она спасла чуть ли не десяток тысяч жизней: одна из девиц, по проверенным данным, была садисткой, которая сначала глумилась над животным, и уже примерялась к людям, а вторая… в том мире, откуда они все были родом, начиналась долгая война, и вторая девица стала бы одной из руководительниц лагеря для пленных — там ей было бы, где развернуться, с ее-то склонностями. В общем, глупая Янина сыграла мирозданию на руку, но — что-то в ней в результате надломилось. Потому что никогда не стоит подобным образом играть с мирозданием. Это слишком дорого обходится тому, кто играет.
— И что же? — спросила Айрин. Она уже про всё забыла, и про суп, и про салат.
— Второй правдой для Янины стало то, что она перестала различать добро и зло. Ей бы следовало принять собственный поступок, и принять правильно, достойно, как должное. С раскаянием, но и с пониманием, что иногда мы — орудия высшей справедливости, а вовсе не хозяева положения. Но вместо этого она растерялась, запуталась окончательно, и сейчас… Она развоплощается, Айрин. Она тает, как сахар в горячем кофе. И скоро совсем сойдет на нет.
— То есть… подожди… значит, душа может умереть? — Айрин с недоверием посмотрела на Таенна.
— Может, — покивал тот. — Запросто. Если, испугавшись или не поняв чего-то, забьется в угол и будет бездействовать. А теперь давай доедать, и пошли купаться. Только не здесь. Хотел тебя кое-куда отвести.
— Там не страшно? — с подозрением спросила Айрин.
— Нет, — Таенн рассмеялся. — Наоборот, там интересно.
* * *
Довольно долго они шли вдоль берега, сначала по набережной, затем по тропе, вьющейся меж прибрежных валунов. Людей вокруг становилось всё меньше и меньше, и вскоре Айрин и Таенн остались лишь вдвоем, потому что люди исчезли совсем. Тропинка всё петляла и петляла, она становилась всё уже и уже, и когда Айрин, наконец, уже хотела спросить Таенна, когда же они придут, Таенн сообщил, словно упреждая ее мысли.
— Мы на месте. Обойдем вон те камни, и мы там.
«Там» оказалось куском берега, который выглядел несколько необычно. Айрин с интересом оглянулась. Действительно, странное место. Словно… словно тут когда-то кто-то жил. Только очень-очень давно. И очень необычный кто-то.
Участок берега явно был выровнен, крупные камни сдвинуты в стороны. Посредине участка явственно просматривался остов огромного дома, во много раз больше ее собственного; от дома, правда, сейчас остались лишь стены, да полуразрушенная лестница, спускавшаяся к береговой полосе.
— Это был дом? Тут кто-то жил? — удивленно спросила Айрин.
— Видимо, да, — кивнул Таенн.
— А кто?
— Понятия не имею. Это место появилось сравнительно недавно, и сразу мне понравилось. Пойдем, я покажу тебе кое-что.
Вместе они спустились к воде, Таенн огляделся, а затем, присев на корточки, принялся откидывать в стороны гальку. Трудился он несколько минут, затем махнул рукой Айрин — подойди, мол.
Айрин подошла и в изумлении всплеснула руками — участок берега, который расчистил Таенн, оказался… стеклянным. Огромная, толстая стеклянная плита, без единого скола, без единой щербинки.
Шилд, который всё это время либо мирно шел за ними следом, либо рыскал где-то в камнях, прошел мимо Айрин, задев ее ногу хвостом, подошел к плите и осторожно потрогал ее лапой. Коротко мяукнул, оглянулся на хозяйку. Выглядел он, кажется, несколько удивленным или озадаченным.
