Он полной грудью вдыхал аромат скошенной травы, плывущий по залу вслед за табуном призрачных коней, вылетавших из амулета певицы. Чувствовал касание шального ветра, теребившего волосы. Заражался упоительным ощущением свободы и невольно проваливался в иллюзорный мир, созданный белокурой волшебницей с чарующим голосом и не менее чарующей внешностью.
Невысокая стройная блондинка в струящемся до пола платье и черной полумаске действительно походила на морскую деву. Яркая, как звезда, прекрасная, будто мраморная статуя, но при этом трогательно одухотворенная и какая-то недостижимо далекая. Хотелось подойти к ней, прикоснуться, чтобы убедиться – девушка вовсе не плод его воображения, не голограмма и не привидение, снизошедшее до простых смертных. Ведьмак так и не понял, что притягивало в ней больше: удивительный многогранный голос, вызывающий мощный эмоциональный отклик, или эта соблазнительная неприступность. А может, тайна крылась в мощном потоке магии, нити которой пронизывали воздух, оплетая присутствующих незримой паутиной, дарившей эстетическое наслаждение?
Смотреть на певицу, слушать ее, становясь частью волшебного шоу, было сродни полету. Во всяком случае, охотник точно чувствовал себя окрыленным. Леди М воздействовала на зрителей, умудряясь дотянуться до самых сокровенных уголков души, пробудить приятные воспоминания, воскресить уснувшие мечты, а потом, вырвав из повседневной рутины, открыть для каждого новый удивительный мир, где возможно все. От Севера не укрылись восторженные вздохи Лёли, следившей за чаровницей широко раскрытыми глазами, полными откровенного обожания. В лице рыжей бьёрны сладкоголосая сирена, похоже, приобрела сегодня еще одну большую поклонницу. Именно еще одну, потому что остальные гости взирали на белокурую диву с неменьшим восхищением.
«Это все магия, – решил ведьмак, вспомнив о своей тяге к анализу ситуаций. – Чары индиго, не иначе».
Блондинка не пританцовывала, как делали многие популярные певицы, не кривлялась на камеру и не улыбалась на публику. Она просто стояла у края сцены, прикрыв глаза, ласкала тонкими пальцами серебристую стойку микрофона и пела так, что захватывало дух, а привычная реальность расцветала новыми красками, наполняя душу предвкушением чего-то особенного. Следя за движением ее рук, Северьян невольно ловил себя на мысли, что не только он хотел бы сейчас оказаться на месте пресловутого микрофона. Это раздражало. А заодно и отрезвляло, позволяя вырваться из плена, в который увлекала зрителей коварная леди.
Встреть он ее впервые здесь, на сцене, в окружении ярких огней и оживших иллюзий, вряд ли провел бы параллель между Мариэллой, баюкавшей детей на свадебном отборе, и этой, без сомнения, выдающейся волшебницей, искусно манипулирующей публикой. Очень талантливая, однозначно красивая… только все равно обманщица. Слишком большой и чистой была сила, которую певица выплескивала в зал вместе с песней, и ведьмаку верилось с трудом, что она направлена лишь на поддержание визуальных образов. Музыка будоражила кровь, голос зачаровывал… ну а магия усиливала эффект. Или все же нет?
Слава небесному отцу, что Эллочке пришло в голову затащить их с Ольгой в ту гримерку. Не видя новый образ Мари, Ян узнал ее голос. Не сразу, конечно, понял, кого ему напоминает загадочная леди М, – в замке блогерша пыталась петь иначе, особенно первые колыбельные, которые мурлыкала малышу. А потом забылась, позволив голосу литься легко и непринужденно, доставляя удовольствие и ей, и детям, и ему. Правда, тогда магия не ощущалась в комнате и крышу у Вельского не сносило от необычной песни, наполненной филигранными образами, от самой исполнительницы и от осознания, что она дарит частички себя всем, хотя должна принадлежать только ему.
Облегающее платье цвета красного вина подчеркивало мягкие изгибы девичьей фигурки, а светящийся рубин, висевший на шее, привлекал внимание к высокой груди певицы. Хотя большинство мужчин, коротавших субботний вечер в доме желаний, пялились на нее вовсе не из-за амулета, извергавшего в зал очередной поток иллюзий. И это пронизанное сексуальным напряжением внимание Северьяну абсолютно не нравилось.
Особенно бесил длинноволосый блондин, восседавший в ВИП-зоне у самой сцены и взиравший на певицу так, будто она его собственность. Какого беса Эвантар Эви притащился в этот клуб? И в Айгрэм тоже! Жил бы и дальше в столице. Жаль все-таки, что он не инкуб… очень жаль. Ведьмак, признаться, надеялся именно на это, но гварды выяснили, что во время прошлых преступлений индиго Эвана в городе не было.
Конечно, он мог жить здесь инкогнито, меняя имена и личины, что, кстати, и делал неуловимый метаморф, но… подозрения с главы самого крупного банка все же пришлось пока снять, взяв в разработку несколько куда более подходящих кандидатов. Как ни печально признавать, но Эван на их фоне выглядел законопослушным гражданином с кристально чистой репутацией. Жаль! Ведь засадить за решетку самодовольного хлыща стало бы для Вельского не меньшим удовольствием, чем сорвать маску с леди М. Причем сорвать в прямом и переносном смысле.
Слишком много крови ему попортила эта мисс Многоликость, пора уже было вернуть должок. А заодно и сделать то, о чем он мечтал с первого аккорда ее песни, – прикоснуться к исполнительнице и убедиться, что это точно его жена, а не шутка больного воображения, которое с упорством следопыта находит черты Мари в каждой симпатичной девчонке.
– Элла… – Отложив бинокль, стилизованный под старину, Ян искоса посмотрел на подругу, сидевшую по левую сторону от него. – Ты что-то говорила про автограф и знакомство.
– Да-да! Познакомь нас с ней, – громким шепотом попросила Лёля, выглянув из-за его плеча, – сестра сидела на полукруглом диванчике, огибавшем стол, справа от Северьяна. Элоиз – слева.
– Очаровала она тебя? – самодовольно улыбнулась хозяйка клуба, обращаясь к ведьмаку.
– Заинтересовала, – признал он и, подняв бинокль, снова уставился на леди М, которая допела последний куплет и, словно очнувшись от транса, взглянула в зал на взорвавшуюся аплодисментами публику. Что-то промелькнуло на ее лице, отразилось в голубых глазах и скрылось под завесой густых ресниц.
Голубых…
А у Мари глаза были ярко-зеленые, как у кошки.
Там же…
Лучше бы я не смотрела в зал!
Обычно, выходя на сцену, я будто становилась слепой. Зрительный контакт с публикой выбивал из колеи, рассеивал внимание и пугал меня, но стоило закрыть глаза, как паника отступала и я полностью отдавалась пению, интуитивно чувствуя отклик людей, улавливая кожей их эмоции. Чтобы шоу получалось таким, как задумывалось, мне требовался темный зал и полное погружение в музыку. Лишь отринув реальность и позволив голосу литься, сметая преграды, я могла наполнить жизнью иллюзии, на деле похожие на крошечные кукольные фигурки, которые легко помещались в магический схрон. Искусный артефактор, умевший держать язык за зубами, специально для меня выполнил его в виде меняющего цвета кулона. Сегодня он выглядел как рубин. В следующий раз, наверное, станет изумрудом или сапфиром, зависит от платья.
