– Пойдем! – сказала она. – Сегодня еще столько дел, все эти гости! И доктору Ингрему требуется еще несколько подписей, он все подготовил для твоего фонда. Тебе за это дадут почетного доктора Гарварда.
Фредерик кивнул.
Медленно они вышли с кладбища. У ворот поджидали фотографы. За ними толпа любопытных. Тихая, черная толпа. У всех были в руках цветы, венки и ленты с надписями. Все это они сложат у могилы Флисс, а если администрация кладбища их не впустит, то оставят все эти вещи у ворот. Флисс была знаменитостью своего времени. Чудо, а не ребенок! Фредерик остановился, чтобы достать носовой платок и вытереть набежавшие на глаза слезы. Этот жест сопровождался сверканием вспышек. Раскланиваясь направо и налево, он проследовал за женой к черному лимузину.
22
– И вы думаете, женщина, к которой поехал ваш друг, ваша мать? – спросил доктор Ллойд.
Фиона кивнула и дала ему отсканированную Беном копию фотографии Карлы Арним. Он долго рассматривал ее портрет, затем произнес:
– Тут действительно видно сходство.
Фиона обвела глазами комнату. Толстый ковер, покрашенные в темный цвет стены. Высокие книжные полки, письменный стол, два стула для посетителей. Она предупредила, что не хочет психотерапевтических сеансов и согласна только на простую беседу. Поэтому они сидели сейчас в его личном кабинете. Она мысленно отметила отсутствие семейных фотографий. И что на руке у него нет обручального кольца. Он привлекателен, нет никаких видимых причин, чтобы оставаться холостяком. И он не гомик. Фиона моментально распознавала в мужчинах гомосексуалов, как бы давно они ни были женаты и сколько бы ни имели детей. Может быть, он из тех, кто не хочет себя ничем связывать?
– Мы похожи как две капли воды, – сказала она с улыбкой.
– В зависимости от ракурса на фотографиях может появляться сходство между людьми, которые в жизни нисколько друг на друга не похожи, – с сомнением ответил доктор Ллойд. – Это единственный снимок, на котором вы ее видели? Не поймите меня, пожалуйста, неправильно. Я просто не хочу, чтобы вы тешили себя пустыми надеждами.
– Я и не тешу.
Доктор молча посмотрел на нее. Затем сказал:
– Насколько это важно для вас – определиться со своим происхождением?
Фиона выразительно повела глазами:
– Я здесь не для того, чтобы разбираться в моем подсознании. Вы сказали, что мы будем говорить только о том, о чем я захочу. Так вот, я неважно чувствую себя в вашей клинике, и к тому же я взволнована оттого, что нашла своих настоящих родителей. По крайней мере, я верю, что это так, и, если честно, была бы вам очень признательна, если бы вы на некоторое время оставили меня с этим в покое и не старались разубедить. – Она улыбнулась. – Я редко чему-то радуюсь.
– Тем тяжелее может оказаться депрессия, в которую вы бы впали, если вдруг…
– На этот случай у нас же всегда будут таблетки, не так ли? – Она рассмеялась. – Не волнуйтесь, я знаю, чем рискую. Я просто хочу немножко помечтать и порадоваться.
Он искоса посмотрел на нее, наклонив голову набок:
– О чем вы мечтаете?
Она пожала плечами:
– Обрести наконец чувство, что вот я среди своих.
– А если ваши биологические родители как раз этого и не смогут вам дать?
– Да почему же не смогут? Я же не собираюсь свалиться к ним на голову, поселиться в доме и требовать денег на карманные расходы. Я просто хочу знать, кто я такая. И мы с вами договорились не заниматься психотерапевтическими беседами. – Она шутливо помахала рукой. – А теперь мой черед задавать вопросы. Почему вы не женаты?
– Кто вам сказал, что я не женат?
– Все в этом кабинете, включая вас.
Ллойд засмеялся:
– Ну хорошо! Ваша взяла. Я не женат. Я не очень-то верю в брак. А вы разве верите?
Фиона с вызовом посмотрела на него:
– А как же! Почему мне не верить? Если двое действительно любят друг друга?
– В таком случае я должен бы вас спросить, почему вы еще не замужем. Но я не смею, потому что вы опять подумаете, что это психотерапия. – Он усмехнулся.
– Не замужем, потому что я… – начала она и замолкла.
Фиона искала подходящее слово. Затем задумчиво произнесла:
– Потому что я в тридцать один год все еще пытаюсь найти себя, не хочу брать на себя ответственность и жду, когда вдруг кто-то явится и в один миг сделает так, что все уладится. Как по-вашему, это очень жалкое зрелище? Я спрашиваю вас как человека, а не как психотерапевта.
Он бросил на нее долгий взгляд:
– А что будет, если вы найдете свою мать и поймете, что она вас никогда не любила и теперь не способна любить?
Она удивленно помотала головой:
– Она разыскивала меня больше тридцати лет. Почему это она меня не любит?
– Может быть, она делала это ради чего-то совсем другого.
– Ради чего же? Ради паблисити? Поздно уже. Она пожертвовала всем, что у нее было в жизни, ради того, чтобы найти меня.
– Вот именно. Ради вас она пожертвовала всем, что у нее было в жизни. А чего это стоило тем людям, которые ее окружали, ее близким? – тихо спросил Ллойд.
Фиона вскинула на него испуганный взгляд.
– Можете ли вы взвалить на себя такое бремя? – продолжал он. – Вы только что мне сказали, что еще не в состоянии брать на себя ответственность. Фиона, я только хочу, чтобы вы как следует осознали, что вас ожидает впереди. Если эта женщина ваша мать, что еще не установлено, то в последний раз она видела вас, когда вы были младенцем. Вы обе не знаете друг друга. О чем вам с ней говорить? И как вы собираетесь строить будущее?
Фиона глядела на него округлившимися глазами. Вслушивалась в его слова, силилась удержать недавно родившуюся радость, чтобы это чувство не умерло в ее душе. Наконец она покачала головой:
– Об этом я подумаю, когда будет точно известно, мать она мне или нет. – Фиона подняла брови. – Никаких сеансов психотерапии, да? А во что вы превратили наш разговор? В сеанс психотерапии. Вы же иначе не можете, правда? Вы поэтому не женаты? – Она подмигнула собеседнику, чтобы смягчить резкость этих слов. – Знаете что, я устала. От этих новых таблеток на меня наваливается такая же усталость, как от валиума. Я пошла к себе.
Он поднялся со стула:
– Я провожу вас. Усталость, вероятно, отчасти объясняется тем, что организм перестраивается. Через несколько дней вам станет гораздо лучше, обещаю.
Ее комната была на четвертом этаже. Она тяжело поднималась по ступенькам, психиатр вел ее, приобняв за спину. Придя в комнату, она тотчас же бросилась на кровать.
– Это все новые таблетки, – пробормотала она сонным голосом. – Нельзя ли заменить их какими-нибудь другими? Я от них такая разбитая…
