Не знаю, насколько Вы следите за газетными новостями, но, возможно, знаете, что Фелисита пропала. Вместо нее мне подсунули чужого ребенка. Так как никто мне не верит, меня уже полтора года (тогда исчезла Фелисита) принуждают воспитывать этого чужого ребенка вместо собственного. Это само по себе тяжело, но тем временем этот ребенок заболел тяжелой, неизлечимой болезнью. Он не доживет до взрослых лет. Поэтому я вынуждена приняться за поиски его настоящей матери, которые, как я надеюсь, приведут меня к Фелисите.
Миссис Келлер, я хорошо помню, как часто Вы при наших встречах внимательно разглядывали Фелиситу. Однажды Вы сказали: «Ваша дочка растет гораздо быстрее моей!» Я прилагаю к этому письму фотографию чужого ребенка. Пожалуйста, всмотритесь в нее хорошенько и скажите мне, что это не моя дочь. Может быть, Вы увидите на фотографии еще что-нибудь.
Я взываю к Вашей материнской совести. Разве Вам не кажется, что этот больной ребенок заслуживает того, чтобы снова встретиться с родной матерью? Ведь только родная мать может любить такой любовью, которой заслуживает каждый ребенок. Пожалуйста, миссис Келлер, подумайте об этом на досуге!
Здесь я пишу Вам адрес, по которому Вы можете со мной связаться. Я прошу Вас отправить письмо на имя госпожи Эллы Мартинек для Карлы Арним. Акациенштрассе, 25. 1000 Берлин 62.
С сердечным приветом и наилучшими пожеланиями
Ваша Карла Арним
11
Мораг неслышными шагами металась из угла в угол по своей комнате. Эта женщина явно собирается пробыть тут весь вечер! Обе ни разу не вышли за порог Фиониной комнаты. Засели там и включили музыку ровно на такую громкость, чтобы Мораг не могла их подслушать. Если бы Фиона знала то, что давно знает Мораг!
Около семи Мораг заварила чай. Она постучалась в дверь к Фионе и спросила, не хочет ли та чаю. То ли музыка была слишком громкая и она не услышала, то ли просто не пожелала отвечать. Мораг вся кипела от злости, в который уж раз.
Через полчаса она так разволновалась, что просто не находила себе места. Наконец ее терпение лопнуло, и она решила прямо сейчас позвонить по этому номеру. Наверняка никто не возьмет трубку в субботний-то вечер. Но может быть, автоответчик подскажет, о каком приеме надо было договориться Фионе.
Она набрала номер. После нескольких гудков на звонок ответил сочувственный женский голос, он говорил нараспев с интонацией воспитательницы детского сада:
– Приемная доктора Ллойда, чем могу быть полезна?
От неожиданности Мораг не сразу ответила. Потом спохватилась:
– Я… хотела договориться о приеме.
– Вы по рекомендации?
Надо сказать «да». Как там звали эту женщину? Патрисия? А фамилия? Вряд ли Хейворд. Авось хватит имени.
– Моя тетушка Патрисия сказала… – Тут Мораг покашляла, чтобы оттянуть время. – Она дала мне ваш номер и сказала, чтобы я созвонилась, – закончила она и для убедительности еще немного покашляла напоследок.
– Назовите себя, пожалуйста!
– Мое имя – Фиона Хейворд.
– Ах, так вы племянница доктора Патрисии Гарнер? Да, она уже говорила о вас с доктором Ллойдом, спрашивала, найдется ли у него для вас время.
Женщина пообещала перезвонить, как только доктор Ллойд уточнит по своему расписанию, какие варианты может ей предложить.
Варианты! Не спросишь же у этой сочувственной, какого рода доктор ее начальник. Что поделаешь! Мораг дала номер своего мобильника (хотя Фиона вряд ли побежит со всех ног к стационарному телефону, как только тот позвонит) и, едва положив трубку, тотчас же бросилась к компьютеру «гуглить».
В «Гугле» ничего не нашлось. И хотя в Эдинбурге оказалось два доктора Ллойда, но телефонный номер не сходился ни с тем ни с другим. Может быть, это коммутатор или засекреченный номер? Еще того интересней!
Ждать пришлось недолго. Мобильник зазвонил, и, увидев знакомый номер, Мораг ответила:
– Фиона Хейворд слушает.
– Доктор Ллойд. Добрый вечер, Фиона! Как вы себя чувствуете?
Акцент говорил о хорошем воспитании и принадлежности к верхним слоям общества. Но что-то в нем настораживало. Мораг достаточно долго проработала с актерами, чтобы ее ухо научилось улавливать, когда акцент, каким бы правильным он ни казался, звучит искусственно. Значит, это один из тех, кто выбился в люди и старается скрыть свое происхождение, подумала она. Вероятно, вышел из нижних слоев среднего класса, получил стипендию в частной школе, насобачился тщательно копировать акцент одноклассников, затем – снова на стипендию – поступил в Оксбридж… Видали мы таких!
Мораг ответила, что чувствует себя неплохо, и спросила, когда можно прийти на прием. Доктор назвал адрес в районе Мидоуз
[36] и вежливо поинтересовался, когда ей было бы удобно прийти.
– Может быть, прямо завтра утром?
Она не хотела откладывать встречу, опасаясь, как бы тетушка Фионы не вздумала позвонить этому доктору Ллойду. А не то и сама Фиона. Вероятно, он по голосу понял, что она спешит попасть к нему поскорее.
– Если вам нужно, то можно и прямо сейчас. Не проблема! У меня есть такая возможность. Скажем, через полтора часа?
И Мораг согласилась.
Отлично! Она пойдет на прием. Под видом Фионы. А Фионой и ее теткой займется позднее.
Узнав адрес, она и в Интернете нашла то, что нужно. Доктор Джек Ллойд был директором частной клиники психиатрии и психотерапии. Ага! Значит, Фиона надумала – или ей велели – снова пройти курс психотерапии. С тех пор как они стали жить вместе, она не посещала психотерапевта. Но до того – как было известно Мораг – она перебывала у нескольких. Без видимого успеха.
Сердце Мораг бешено колотилось. Хоть ей и не впервой было выдавать себя за Фиону, но на этот раз затея казалась более рискованной, чем все прежние. Тут легче было попасться. Из-за этой тетки. Но если Фиона с теткой ее и застукают, что из того? Ей даже интересно было увидеть, какие глупые лица будут у Фионы и этой женщины. Мораг им скажет: «Вы спрятались от меня за закрытой дверью, ну и чего вы этим добились? Ничего! Я уже тут. Как в сказке про зайца и черепаху». Ей самой было интересно, как долго продлится эта игра.
Полтора часа. Пешком она будет там через полчаса. На улице давно стемнело, но дождь перестал. Она не любила ездить на автобусе, потому что на автобусе, как она считала, ездят только странные люди, а на такси у нее в настоящий момент не было денег: слишком дорого приходилось платить за квартиру. Фионе она бы никогда в этом не призналась, но для нее было настоящей проблемой наскрести нужную сумму на очередной ежемесячный взнос. Все имевшиеся у нее сбережения она давно потратила. Для того чтобы поддерживать тот стиль жизни, который вела Фиона, не отставая от нее ни в каких мелочах, Мораг то и дело приходилось раскошеливаться: косметика, одежда, книжки, музыка, рестораны – одним словом, все. Ей постоянно не хватало заказов от телевизионных компаний, слишком уж много народу крутится в киношном деле, и все хотят поучаствовать. Так же как и она. Итак, она пойдет пешком. Она мечтала походить снова без каблуков, но нельзя. Фиона скорее умрет, чем появится без каблуков. Даже сейчас, одеваясь как монашка, она все равно надела туфли на десятисантиметровых шпильках. Мораг надела черное, очень короткое платье с длинными рукавами, к нему черные плотные колготки. Типичный облик Фионы. Из обуви выбрала не слишком самоубийственные лодочки, но тут же сняла, опасаясь, как бы опять не пошел дождь. Кое-как натянула на ноги тесные в голенищах сапожки на шпильках. Ноги ни за что не хотели стройнеть, несмотря на все ее старания. Она голодала и голодала и всюду немного сбросила, только ноги остались как были. Что поделать!
