Перед светофором мы на несколько секунд останавливаемся. Кейт подкрашивает губы блеском и поправляет бретельку лифчика, а я хочу пригладить волосы, но вспоминаю, что сегодня они не собраны заколкой. Сестра заставила меня пойти с распущенными волосами.
– Готова получать удовольствие от жизни, как просит тебя Энни? – спрашивает она.
Я с тоской смотрю на часы: сейчас восемь. А в двенадцать я смогу вернуться в домик Кейт, надеть пижаму и отметить галочкой очередной пункт в «алгоритме» моего «выздоровления».
Молодой человек в спортивной куртке открывает перед нами дверь, и я вхожу следом за Кейт в плохо освещенный бар. Подошвы липнут к старому грязному ковру, пахнет выдохшимся пивом и табачным дымом, который не выпускали из помещения пару десятков лет. Справа, у массивного дубового бара, посетители устроили настоящую давку. Техникой безопасности здесь явно пренебрегают, но проверки заведению не страшны. Ведь среди тех, кто навалился пузом на стойку, сам начальник пожарной охраны.
На маленькой сцене в глубине зала местные рокеры уродуют песню группы «Бон Джови» «Wanted dead or alive». Танцпол в восторге. Допев, бородатый вокалист говорит в микрофон:
– Весь вечер с вами «Вторая натура». Вернемся после короткого перерыва.
Музыка стихла, но гвалт толпы бьет по ушам почти так же. Мы с Кейт бродим по залу в поисках свободного столика. Она улыбается людям, которых я не знаю или уже не помню, называет их по именам и прозвищам, хлопает по спинам. На мне ее узкие джинсы и облегающий золотистый топик. В этой шумной забегаловке, да еще и в таком наряде, я чувствую себя как королева-мать на автогонках. И зачем Кейт заставила меня разодеться, когда все остальные пришли в обычных джемперах и бейсболках?
– Сюда! – кричит она, указывая на столик, заставленный пустыми стаканами и заваленный мусором.
Я сажусь и смотрю по сторонам. Его не видно. Может, не придет? Ну и хорошо. Хотя какое мне вообще дело?
Скоро вокруг нас с Кейт собирается небольшая толпа.
– Черт! А ты неплохо выглядишь, Рики! – говорит кто-то.
Мне протягивают стопку с прозрачной жидкостью, пахнущей бензином. Предполагается, что я должна это выпить? Видимо, да. Народ ждет. Я встаю, неподвижно глядя на рюмку. Несколько человек начинают скандировать мое имя, остальные дружно подхватывают: «Ри-ки! Ри-ки! Ри-ки!» От этого голова идет кругом. Подношу стопку ко рту и встречаюсь взглядом с Кертисом Пенфилдом, который стоит в другом конце зала. Он смотрит на меня с веселым любопытством и, приветственно подняв бутылку пива, неторопливо подходит ближе.
– За здоровье моих корешей! – говорю я, глядя прямо на него, и опрокидываю рюмку.
Меня всю передергивает: то ли от огненной жидкости, то ли от слова «кореш», которое я, вообще-то, употреблять не привыкла. Так или иначе, алкоголь меня как будто успокаивает.
– Да здравствуют мои друзья-земляки! – кричу я.
Друзья (сейчас эти люди действительно кажутся мне друзьями) откликаются радостным возгласом.
– Как поживаешь? – спрашиваю я у женщины, чьего имени не помню. – Ты ведь раньше была рыженькой, да?
– Ага. Я Карен Тегельс. Ты несколько раз к нам приходила посидеть со мной и моими сестрами. Научила меня рисовать лошадок. Я до сих пор так делаю: черчу большой овал, потом несколько маленьких…
А ты по-прежнему классно выглядишь!
Качаю головой. В том, что сегодня я кажусь (и чувствую себя) привлекательной, конечно же, виновато слабое освещение.
Кертис протягивает мне бутылку пива. Его улыбающиеся глаза изучают меня.
– Гм… Похоже, Рики Францель вернулась.
– Вернулась, – говорю я и, сделав большой глоток, смотрю на Кертиса так, чтобы он вспомнил меня более молодой и привлекательной.
Господи, да что же я такое творю? Видимо, «отпускаю свою боль». Если моя дочь требует именно этого, то пожалуйста. Кертис наклоняется ко мне, хочет что-то сказать. Но тут его обнимает Кейси Левинс, подошедшая сзади:
– Потанцуем?
Он улыбается, как бы извиняясь, и исчезает в толпе. Прежде чем я успеваю заскучать, появляется Кейт.
– Ну давай, Рик! Идем танцевать! – говорит она, тяжело дыша, и, подняв обе руки, кричит: – У-у-у!
– Кейт, я не танцевала уже…
Не дав мне договорить, она тащит меня на танцпол. Я едва успеваю сунуть под стол позаимствованный у нее клатч и через секунду уже оказываюсь в гуще извивающихся и потеющих тел. Зал кружится, я в панике. Ноги отказываются танцевать. Я стою как идиотка. Нужно поскорее отсюда выбираться. Но Кейт, двигаясь в такт музыке, кричит:
– Отпускай все к чертям!
За ее спиной я вижу Кертиса Пенфилда. Наши взгляды встречаются. Продолжая смотреть на меня, он шепчет что-то на ухо Кейси и отходит, оставив ее одну. Правда, она как будто не возражает. Смеется, глядя в мою сторону. Лавируя в толпе, он подходит ко мне и берет мои руки в свои.
– Просто двигайся, – подсказывает он, перекрикивая музыку.
– Я много лет не танцевала, – оправдываюсь я, чувствуя, что ни в буквальном, ни в переносном смысле не попадаю в ритм.
Пытаюсь высвободиться, но он не пускает:
– Не беда. Никто на тебя не смотрит.
Это неправда. Я оборачиваюсь и вижу, что на меня смотрят все. Или на Кертиса. Кейси и ее подруга, девушка с черными волосами и татуировкой в виде кельтского креста, хихикают. Наверняка.
– Не обращай на них внимания, – говорит Кертис.
Пытаюсь сосредоточиться на ритме и заставляю тело мерно покачиваться, мысленно благословляя алкоголь и тусклое освещение. Мои ноги наконец-то начинают попадать в такт.
– Ну вот, молодец!
В зале так шумно, что Кертису приходится наклоняться прямо к моему уху. Я вижу на его подбородке тоненький шрам тридцатилетней давности – результат падения на лед. Сама не зная зачем, протягиваю руку и дотрагиваюсь до него.
Кертис смотрит на меня и улыбается:
– Это я еще в детстве упал.
– Знаю, – говорю я, чувствуя родство с этими людьми, которых связывает со мной общее прошлое. – Тони Коллинз опрокинул тебя, когда вы бегали паровозиком на пристани.
– Верно! Я и не думал, что ты помнишь!
Я улыбаюсь. Мы же вместе росли. Может ли быть более прочная связь? Одна песня перетекает в другую, а Кертис все не отпускает меня с танцпола. Мы смеемся и кружимся. Я трясу плечами и бедрами, шутливо сталкиваюсь с Кейт. Ну надо же! Я танцую с самым сексуальным парнем в битком набитом баре! Хорошо бы сфотографироваться и послать фотографии девочкам. Иначе они не поверят.
Мои девочки… На долю секунды мне становится так тоскливо, что кажется, будто веселье закончилось. Но я поднимаю глаза на Кертиса. Он улыбается, снова затягивая меня в блаженное забытье, которое мне так нужно.
