– О чем задумалась, немногословная Зоуи?
– Руперт говорит, что думать мне вообще незачем, – отозвалась Зоуи. Она не слушала и не знала, о чем речь – не имела ни малейшего представления.
– Дорогая, я никогда такого не говорил. Если только то, что ты действуешь по наитию.
Дюши заметила:
– Женщины прекрасно приспособлены для мышления. Просто им приходится думать о других вещах.
Эдвард сказал:
– А я действительно не понимаю, с какой стати Зоуи задумываться о Муссолини.
– Вот именно! Чем меньше она думает о подобных вещах, тем лучше! И не вздумай забивать свою хорошенькую головку этим диктатором-макаронником, – ласково добавил Бриг, обращаясь к снохе. – Впрочем, должен признать, что с высадкой эвкалиптов и осушением болот он проделал неплохую работу. В этом надо отдать ему должное.
– Бриг, дорогой! Послушать тебя, так он сажал их своими руками, – по лицу Рейчел разбежались насмешливые морщинки. – Воображаю, как он наклоняется, так что китель чуть не лопается на нем, натягивая пуговицы…
Сибил, которая до этого с ласковым выражением лица слушала бесконечный рассказ Брига о его второй поездке в Бирму, спросила:
– Он ведь, кажется, построил также прекрасные дороги? То есть распорядился построить?
– Да, конечно, – подтвердил Эдвард. – Создал рабочие места, дал людям работу. И ей-богу, трудились они куда старательнее, чем здесь! Порой мне кажется, что и этой стране не повредил бы диктатор. Вы только посмотрите на Германию! Посмотрите на Гитлера! И на то, что он сделал для своего народа!
Хью был шокирован.
– Да не нужен нам диктатор, Эд! На самом деле ты так не думаешь.
– Само собой, не нужен! Что нам нужно, так это нормальное правительство социалистов. Из тех, кто понимает рабочий класс. Работать они будут, если у них появится стимул, – Руперт обвел вызывающим взглядом своих родственников-тори. – А нынешние думают лишь о том, как бы сохранить статус-кво.
Принесенное шоколадное суфле отвлекло их и помешало углубиться по знакомой тропе в дебри, хотя Зоуи услышала, как Эдвард буркнул, что лично он не усматривает в статус-кво ничего плохого.
После суфле Сибил и Вилли сказали, что пойдут кормить детей на ночь и укладывать их, а Зоуи, которая не хотела, чтобы кто-то увидел, как крошка Клэри любит ее, не сдвинулась с места. Заметив это, Рейчел сказала, что сейчас принесет сигареты. Дюши предложила оставить мужчин за столом, с сыром и портвейном.
* * *
Луиза и Полли приняли ванну вместе и оставили воду для Клэри, как им было велено, но ее нигде поблизости не было, а они не видели причин искать ее. Расчесав волосы, они общими усилиями заплели косу Луизе, а это было нелегко, так как волосы у нее были еще слишком короткими для настоящей косы. Она решила отрастить волосы, чтобы не пришлось носить парики, когда она станет актрисой.
– Но если придется изображать очень старых людей, тебе все равно понадобится парик, только белый, – сказала Полли, но Луиза возразила, что единственный старик, которого ей хочется сыграть (кстати, не изображать, а играть), – это Лир, – а в вопросе о раздаче женщинам приличных шекспировских ролей справедливость еще не восторжествовала.
– Пожалуй, я начну с Гамлета, – решила она.
– Не понимаю, почему бы тебе не быть просто Розалиндой. Или Виолой. Обе одеваются в мужское.
– Но под одеждой они женщины. В том-то и суть. А я надену эластичный бинт – другие всегда жульничают. Знаешь, Полли, тебе все-таки пора бы уже решить, чем ты займешься в жизни – ты уже слишком взрослая, чтобы этого не знать.
– Это-то я знаю. Пожалуй, я не прочь выйти за кого-нибудь замуж, – подумав, ответила она.
– Но это же убожество! Замуж выходят все! Это еще ничего не значит, ни то ни се!
– Я знала, что ты так и скажешь.
Теперь Луиза в любую минуту могла начать забрасывать ее жуткими советами. Она делала это так часто, что Полли уже думала, что скоро у нее иссякнут идеи, но идеи не заканчивались.
– А если торговать рыбой? Будешь носить длинный передник и симпатичную соломенную шляпку.
– Только не это. Кровь из рыбы брызжет всегда так неожиданно и противно.
– У тебя хорошо получалось бы раскладывать товар на прилавке.
– Получалось бы, только не с рыбинами.
– Не будь такой брезгливой, Полли. А то от тебя вообще ни в чем не будет толку. Вот мне, к примеру, придется и резать людей ножом, и душить их, и в обмороке падать с лестниц.
– Если не прекратишь, я лучше почитаю.
– Ладно, больше не буду. Пойдем разыщем Тедди и Саймона, поиграем в монополию.
Но в классной комнате они обнаружили, что у Тедди и Саймона в самом разгаре игра, которая, судя по всему, должна была закончиться еще не скоро.
– В следующую вас примем, – сказали мальчики, но обещание было пустым: скорее всего, их погонят спать еще до того, как они закончат эту партию.
– Можете посидеть здесь, только не болтайте, – добавили они, и девочки, конечно, убежали за своими подносами с ужином и вернулись с ними в классную. Пытаясь захлопнуть дверь, Луиза пролила свое молоко.
– Вот бы здесь был Помпей! Он обожает пролитое молоко, гораздо больше, чем из блюдца. – Они вытерли лужицу полотенцем для лица, а потом Полли любезно предложила сходить и попросить еще молока.
– Только пусть нальют в кружку. Ненавижу молоко в стакане, там оно как вода.
После ужина они улеглись в постели, Полли взялась за вязание, которое начала еще в рождественские каникулы, – толстый нежно-розовый джемпер, а Луиза открыла «Большой-большой мир» и вскоре уже всхлипывала и вытирала глаза простыней.
– Все, что имеет отношение к Богу, кажется таким грустным, – сказала она.
Полли отложила свитер, успев провязать почти целый дюйм, и начала читать «Коричневую книгу сказок», потому что не читать неинтересно, когда другие читают. Она включила свет, и сразу налетели мотыльки – мелкие суматошные и толстые, тяжело бьющиеся об абажур.
Войдя в спальню, Вилли и Сибил в унисон спросили, где Клэри.
Полли ответила:
– Не знаю.
– Мы про нее даже не вспоминали, – поддержала Луиза, и обе поняли, что неприятностей не избежать. После расспросов Вилли и Сибил ушли на поиски. Потом заглянула тетя Рейчел с тем же вопросом о Клэри.
– Тетя Рейч, мы не знаем, честное слово. Ужинать в классную она не приходила. Мы оставили ей воду в ванной, – Луиза старалась, чтобы голос звучал по-доброму, но ничего не получалось, потому что никакой доброты в нем не было. Тетя Рейчел сразу же вышла из комнаты, и девочки услышали, как она переговаривается с их матерями. Они переглянулись.
