– Ты такая худышка, – сказала Фрэнсис. – Совсем бесплотная. Дай понесу твой пакет.
– Это еще зачем? Что за глупости?
Они попетляли по улицам Блумсбери, пересекли садик на Рассел-сквер, немного заплутались в лабиринте товарных складов к востоку от Грейз-Инн-роуд, но потом Кристина нашла знакомый ориентир и сообразила, в какую сторону идти. Через четверть часа они свернули на площадь, окруженную обветшалыми георгианскими зданиями, и спустились по подвальной лестнице к открытой двери, подпертой стулом. Старая полутемная кухня за ней была переоборудована в неопрятный офис, а в бывшей судомойне Фрэнсис мельком увидела мужчину в рубашке с засученными рукавами, который стоял у печатного станка с педалью, засовывая под пресс и вынимая большие листы бумаги. Другой мужчина вышел поприветствовать Кристину и взять у нее пакет. Они принялись что-то обсуждать, а Фрэнсис стояла в стороне, наблюдая за ними. Мужчина выглядел моложаво, говорил с оксфордским произношением и имел болезненно-встревоженный вид, который Фрэнсис приняла бы за последствие окопной жизни, если бы не знала, в чем дело. Как рассказывала ей Крисси, он был отказником – одним из первых, которым пришлось тяжелее всего, – и здоровье подорвал не во Франции, а в английской тюрьме.
Вскоре Кристина освободилась, и они поднялись из подвала на улицу.
– Ну, куда теперь? – спросила Фрэнсис.
– Ты что, не торопишься домой?
– Не особо. Давай просто погуляем. Я… мне хотелось бы поговорить с тобой.
И они пошли дальше, произвольно петляя по улицам, но в целом держась по солнцу на юг. Кварталы становились все беднее, но одновременно и живописнее – кожевенные мастерские, механические мастерские, стекольные магазинчики, лавки старьевщиков. Улица за улицей ветхие многоквартирные здания – иные из них, когда-то роскошные, теперь превратились в неприглядные доходные дома для бедноты, а другие, которые изначально роскошными не были, казались и вовсе заброшенными. Фрэнсис с Кристиной ненадолго задержались у пустыря, вероятно появившегося в результате налета цеппелинов: отсюда открывался вид на длинное здание с выступающим верхним этажом, построенное, судя по всем признакам, лет триста назад, еще до Великого пожара.
Ко времени, когда они торопливо прошли через вонючий Смитфилдский рынок, пересекли Ньюгейт-стрит и увидели прямо впереди золотую фигуру на куполе Олд-Бейли, Кристина начала хромать. Старая мозоль беспокоит, пояснила она. В самом начале Флит-стрит хромота усилилась, поэтому они свернули в первый же переулок и там, в тени молитвенного дома или часовни, нашли огороженный дворик с четырьмя или пятью древними надгробиями. Они сели передохнуть среди могильных плит с полустертыми надписями. Шум транспорта доносился приглушенно; за оградой взад-вперед проходили люди: клерки, курьеры, даже парочка адвокатов в париках и мантиях. Но во дворике стоял полумрак, и Фрэнсис, увидев, что на них с Кристиной никто не обращает внимания, достала табак, бумагу и аккуратно скрутила две сигаретки.
Перед тем как прикурить, Кристина зевнула, а после первой затяжки бессильно привалилась к Фрэнсис и положила голову ей на плечо:
– В каких немощных пожилых дам мы с тобой превратились! Только вспомнить, на какие расстояния ты заставляла меня ходить! Ты была настоящим деспотом. Помнишь, ты собиралась пройти со мной по всем до единой улицам Лондона? У меня до сих пор хранится атлас, испещренный нашими подробными пометками. Но мы далеко не продвинулись. Может, нам начать все сначала?
– Мне хотелось бы.
– Час или два, раз в неделю. Мы обойдем весь город к… где-то к пятьдесят пятому году.
Последние слова она проговорила невнятно, сквозь зевок.
– Посмотри на себя – древняя старушка, да и только, – сказала Фрэнсис, обращаясь к ее макушке.
– Так я же говорю. – Завершив зевок, Кристина похлопала пальцами по губам. – Я немощная пожилая дама. – Потом добавила другим тоном, почти лукавым: – Пускай мне и стукнуло всего двадцать пять…
Вывернув шею, она заглянула в лицо Фрэнсис. Фрэнсис закрыла глаза:
– Ох, Крисси… Ну да, конец июля. Я совсем забыла про твой день рождения.
– Вот именно.
– Когда это было?
– Во вторник.
– Во вторник, точно. Мне страшно стыдно. Ты простишь меня?
Кристина устроила голову поудобнее:
– Придется – куда деваться-то? Впрочем, я провела день замечательно. Гуляла в Садах Кью с другой своей подругой. У меня куча подруг, знаешь ли.
– Мне следовало бы поздравить тебя письменно.
– Да, я ждала поздравлений.
– Я была… очень занята.
– О чем ты и написала в своей очаровательной открытке.
– У меня кое-что произошло дома. Я…
Но Кристина толком не слушала. Сигарета у нее погасла, и она выхватила сигарету из пальцев Фрэнсис, чтобы от нее прикурить.
– Кое-что произошло? – переспросила она. – На Чемпион-Хилл? Неужели ты нашла новую отличную мастику для пола?
– Нет, не мастику, а…
– Нафталиновые шарики?
– …любовь.
Последние слова они произнесли одновременно, а потому Кристине понадобилось несколько секунд, чтобы уразуметь сказанное. Затем она выпрямилась и воскликнула не совсем естественным тоном:
– Любовь! Господи боже! Но с кем? – Возвращая Фрэнсис сигарету, она шутливо добавила: – Не с Лил же? Вашей постоялицей?
Фрэнсис смотрела на очередного клерка, появившегося за оградой.
– На самом деле – с ней, – спокойно ответила она, когда мужчина прошел мимо.
Улыбка Кристины погасла.
– Ты шутишь, Фрэнсис.
– Нисколько.
– Но… постой. Погоди минутку. Я понятия не имела, что она тебе нравится.
– Еще полтора месяца назад я и сама не имела понятия. Или просто не признавалась себе. Не знаю. Это налетело как вихрь.
– Но… надеюсь, до объяснений дело не дошло, Фрэнсис? Я тебе не советую, очень не советую.
– До объяснений? О, для нас это давно пройденный этап.
– То есть ты хочешь сказать, что вы с ней вступили в… любовную связь?
– Да.
– При живом-то муже? Он знает?
– Нет, конечно.
– И как долго это продолжается?
– Без малого месяц – срок небольшой, я знаю. Но по ощущениям гораздо дольше. И с каждым днем нас затягивает все глубже. Мне кажется, все началось уже давно. Даже у Лилианы. Нас влекло друг к другу еще до того, как… А теперь мы жить друг без друга не можем.
– Но как вы ухитряетесь? Когда видитесь наедине?
– При каждой возможности. Но мы очень осторожны, мы же не идиотки. И в каком-то смысле у нас ничего не изменилось. Мы и раньше проводили время вместе едва ли тайком. Изменился лишь способ нашего времяпрепровождения.
