Но возможно, в ее отсутствие это уже произошло. Когда Фрэнсис, сгорая от нетерпения, наконец притащила мать обратно домой; когда поднялась по лестнице и услышала один из Леонардовых протяжных зевков со стоном; когда прошла мимо открытой двери гостиной и мельком увидела Лилиану, спокойно встряхивающую воскресную скатерть, – ей на какой-то миг показалось, что она перенеслась в прошлое до вчерашних событий или что вся сцена в судомойне – объятия, поцелуи, ее рука между ног Лилианы – просто-напросто ей пригрезилась.
Войдя в спальню, она совершенно машинально начала снимать верхнюю одежду и уже вытаскивала ногу из туфли, когда вдруг заметила на прикроватной тумбочке красно-золотой кувшинчик с крохотным букетиком шелковых цветов – голубых незабудок. Такими букетиками обычно украшают шляпы. Кувшинчик мог принадлежать только Лилиане. Фрэнсис порывисто подошла к тумбочке, поднесла цветы к лицу, прикоснулась губами к тонким шелковым лепесткам. При мысли, что в ее отсутствие, явно без ведома Леонарда, Лилиана нашла этот букетик – вероятно, срезала с одной из своих шляп, – поставила в кувшинчик и незаметно проскользнула с ним сюда… при этой мысли в животе у Фрэнсис что-то трепыхнулось, как рыба на крючке. Она уставилась в стену. Какое расстояние отделяет ее сейчас от Лилианы? Пятнадцать футов? Двадцать, самое большее? Она услышала, как Леонард снова зевает. «Ох, уйди же! – мысленно взмолилась Фрэнсис, когда зевок, по обыкновению, перешел в стон. – Уйди куда-нибудь! Хотя бы на десять минут! Да на пять хотя бы!» Она не испытывала ни малейшей вины перед ним, как не испытывала вчера, занимаясь любовью с его женой. Она видела в нем просто досадное, несущественное препятствие, стоящее между ней и Лилианой, – наподобие кирпичной стены, штукатурки, обоев, воздуха.
Но Леонард никуда не уходил. А мясо на плите уже пережаривалось. Фрэнсис сдалась и спустилась вниз, рассчитывая броситься наверх, к Лилиане, как только он выйдет в туалет. Но он, как назло, не выходил. Все глубже погружаясь в разочарование, Фрэнсис слила воду из кастрюли с овощами, смешала соус… Лишь пару часов спустя, когда обед давно уже закончился и вымытая посуда высохла, когда Фрэнсис уже почти смирилась с мыслью, что день прошел понапрасну, совсем понапрасну для нее, – только тогда она наконец услышала шаги Леонарда на лестнице. Она немного выждала для верности, а потом под каким-то надуманным предлогом покинула мать и бесшумно взбежала по ступенькам.
Похоже, Лилиана ждала ее: она стояла в дверях гостиной, совсем не такая, какой была утром, совсем по-другому заливаясь румянцем, с открытым лицом, с открытым взглядом. Они замерли друг против друга, слишком возбужденные, чтобы обняться.
– Ты оставила мне цветы, – прошептала Фрэнсис.
– Ничего, что я вошла в твою комнату без спроса?
– Я весь день безумно хотела тебя увидеть.
– Я тоже. Я не решалась…
– Правда? Когда я увидела тебя сегодня утром, мне показалось…
– О, у меня сердце колотилось как бешеное. Так и выпрыгивало из груди. Ты не видела? Я боялась, Лен и твоя мать заметят.
– Я думала, ты не хочешь смотреть на меня. Думала, ты сожалеешь о…
Лилиана закусила губу, опустила глаза и покачала головой, вся дрожа… Больше ни на что у них времени не осталось. Задняя дверь хлопнула, и они отпрянули друг от друга.
Но следующим утром Леонард ушел на службу, как и намеревался, а немногим позже миссис Рэй тоже покинула дом, чтобы, как обычно в понедельник, провести три-четыре часа в обществе викария. Фрэнсис убирала мясо в холодильный шкаф, когда мать заглянула к ней в кухню попрощаться. Едва лишь передняя дверь хлопнула, Фрэнсис вымыла руки, сняла фартук и осторожно вышла в холл. И снова Лилиана ждала ее на лестничной площадке – босая, в ночной рубашке и свободном атласном халате, как в субботу вечером. Однако волосы у нее были расчесаны и тщательно уложены – она явно потрудилась над своей прической, и это тронуло Фрэнсис до самого сердца.
Она быстро преодолела последние ступеньки, а потом нерешительно замедлила шаг. Они с Лилианой наконец остались в доме одни, но почему-то вдруг обе оробели. Несколько мгновений они неподвижно стояли в ярде друг от друга.
– Ты мне снилась, Фрэнсис, – сказала Лилиана.
– Что именно тебе снилось?
– Мы с тобой сидели в автомобиле, который мчался со страшной скоростью. За рулем был какой-то мужчина. Я очень боялась, но ты крепко сжимала мои руки.
– Позволь мне сжать их сейчас. Пойдем в спальню. Позволь мне сжать твои руки там.
Занавески на окне были задернуты от яркого июльского солнца, и, когда Фрэнсис затворила дверь, в густом полумраке комнаты обе оробели еще сильнее. Они нервно шагнули друг к другу, и объятие получилось скованным и неловким, даже неуклюжим. Но потом они поцеловались, и поцелуй стал мягко разворачиваться, раскручиваться, словно рулон тонкого волнистого шелка. Через минуту Лилиана чуть отстранилась и взяла в ладони лицо Фрэнсис.
– Что ты со мной сделала? – прошептала она, глядя ей в глаза.
– Пойдем в кровать, – попросила Фрэнсис. – Ляг со мной.
На сей раз Лилиана уступила сразу, без всяких там «перестань» или «подожди». Они легли вдвоем и снова поцеловались. Лилиана позволила Фрэнсис развязать пояс своего атласного халата, высвободить руки из рукавов. Но когда Фрэнсис начала дергать перламутровые пуговки на ночной рубашке, она ее остановила и сказала со смесью застенчивости и смелости:
– Ты тоже разденься.
Соскользнув с кровати, Фрэнсис торопливо расстегнула крючки и стянула с себя юбку. Потом сняла корсет, чулки, панталончики и – в одной льняной сорочке – легла рядом с Лилианой.
Лилиана провела ладонью по ее веснушчатому плечу:
– Ты очень красивая, Фрэнсис.
– Да ну, брось!..
– Да! Ты очень красивая. Мне хочется трогать тебя бесконечно. – Будто зачарованная, она пробежала пальцами по ключице Фрэнсис, по горлу, по линии челюсти, нежно потеребила мочку уха. – Это как сон, правда? Мне кажется, я сплю. Колдовство какое-то.
Дрожа от наслаждения под легкими прикосновениями пальцев, Фрэнсис сказала:
– Нет, как раз наоборот. Я пробудилась после… не знаю… столетнего сна. Ты разбудила меня, Лилиана.
Глаза Лилианы засияли.
– Я разбудила тебя.
– Вот зачем ты появилась здесь, на Чемпион-Хилл. Мне следовало сразу догадаться. Возможно, я сразу и догадалась. Когда в первый день я пошла за тобой через комнату… помнишь? Так вот, тогда я думала, что просто хочу показать тебе из окна башни Хрустального дворца. А на самом деле я с самого начала… Ты когда-нибудь раньше целовалась с женщиной?
Лилиана рассмеялась, приняв возмущенный вид, но опять заскользив пальцами по плечам, шее и лицу Фрэнсис.
– Нет, конечно! Я вообще мало с кем целовалась. Всего с двумя или тремя парнями до Лена, но они ничего для меня не значили. А вот ты целовалась.
