Лилиана пристально посмотрела на нее, с непонятным выражением. Потом направилась к калитке, отомкнула засов, и они вышли на улицу. Не сказав ни слова, не взявшись под руку, они зашагали по тротуару. С каждой секундой чувство предвкушения, владевшее Фрэнсис, усиливалось. Когда Лилиана замедлила шаг, сердце у нее так и подпрыгнуло. «Вот оно! – мелькнуло в уме. – Наконец-то!» Она остановилась, повернулась и уже приготовилась раскрыть объятия.
Но оказалось, Лилиана сбавила шаг для того лишь, чтобы подхватить шаль, соскользнувшую с руки; мгновение спустя она двинулась дальше, все той же быстрой походкой. Фрэнсис немного замешкалась, потом нагнала ее. Обе по-прежнему не произносили ни слова. Но Фрэнсис все не решалась нарушить затянувшееся молчание, которое стало неловким и напряженным, почти физически осязаемым – от него звенело в ушах.
«В конце концов, чего я, собственно, ожидала?» – подумала она, шагая рядом с Лилианой в сторону Хай-стрит. Никаких признаний не было – только взгляд, только пожатие пальцев. Будь они мужчиной и женщиной, все было бы иначе – проще и очевиднее. Она бы взяла Лилиану за руку, и Лилиана сразу поняла бы, что это означает. И сама она тоже поняла бы! Лилиана позволила или не позволила бы увлечь себя в густую тень под деревьями, подставила или не подставила бы губы для поцелуя. Но они не мужчина и женщина, а две женщины, цокающие каблучками по тротуару, и одна из них – в белом платье, сияющем в лунном свете, как маяк.
Скоро – слишком скоро – они вышли на Хай-стрит, все еще шумную и оживленную. Вот они уже на ярко освещенной станции, в обстановке далеко не интимной. А вот уже и на платформе, полной народу. Подошел поезд, окутанный клубами дыма. Фрэнсис поискала пустое купе, но тщетно. Их занесло в вагон с толпой людей, которые рванули к поезду с улицы и теперь ликовали, что успели. Все принялись рассаживаться, хохоча и шутливо стеная. Они в жизни не бегали с такой скоростью! Дамы так вообще побили рекорд на короткой дистанции! Ох, а теперь наступила расплата! Когда состав тронулся, они все еще толкались в купе, меняясь местами.
– А ну-ка, потеснись!
– Быстренько, пересядь вон туда!
Фрэнсис всех их просто ненавидела. Будь ее воля, она открыла бы дверь и вышвырнула бы случайных соседей вон, одного за другим. Но она сидела с искусственной улыбкой, даже не пикая, когда кто-то наступал ей на ногу. Лилиана, насильственно к ней прижатая, тоже натянуто улыбалась и упорно отводила взгляд в сторону.
По крайней мере, поездка была недолгой. Попутчики весело закричали: «Всего доброго!» – когда Фрэнсис и Лилиана вышли на своей станции. Локомотив тяжело запыхтел, трогаясь с места, каблуки простучали по ступенькам платформы, таксомоторы у станции тихо урчали на холостом ходу, и последний ночной трамвай прогрохотал мимо, когда Фрэнсис с Лилианой двинулись вверх по склону холма. Потом тишину нарушал только частый стук их каблуков по тротуару. Они входили в круги света от фонарей и выходили из них; текучие тени у них под ногами то удлинялись, то сокращались. Лилиана шагала быстро, словно боясь опоздать на важную встречу, и немного сбавила шаг, только когда впереди замаячил дом. У самой калитки Фрэнсис заметила, что она смотрит на верхние окна. Занавески там были раздернуты, и за ними стояла темнота.
– Лен еще не вернулся, – пробормотала Лилиана.
Они с Фрэнсис молча переглянулись и опять, казалось, поняли друг друга без всяких слов. Они на цыпочках прошли через палисадник, и ко времени, когда остановились на крыльце, сердце у Фрэнсис колотилось с такой силой, что удары отдавались во всем теле. Она даже испугалась, как бы этот оглушительный стук не привлек к ним внимание, не выдал их присутствие. Лилиана стояла совсем рядом, касаясь ее локтем. И снова у Фрэнсис возникло острое ощущение, что пространство между ними живое и хочет сжаться.
Внезапно ключ необъяснимым образом выпрыгнул у нее из пальцев. Она не сразу сообразила, что дверь просто открыли изнутри. Машинально отшатнувшись от неожиданного потока слабого света, она увидела на пороге мать, в халате и тапочках, с полураспущенными волосами. Мать с облегчением привалилась к двери:
– Ах, Фрэнсис, слава богу, ты дома! Миссис Барбер, слава богу!
Сердце Фрэнсис, бешено стучавшее по одной причине, на миг замерло, а потом снова заколотилось, но уже по другой причине.
– В чем дело? Что случилось?
– Не волнуйся, ничего страшного.
– Да что стряслось-то?
– Мистер Барбер…
– Лен? – Лилиана, чуть отступившая назад, когда дверь отворилась, порывисто шагнула вперед. – Где он? Что с ним?
– Он в кухне… с легкой травмой. С ним приключился… несчастный случай.
Леонард сидел там за столом, при полном освещении, запрокинув голову и прижав к носу влажное кухонное полотенце. Лицо измазано в крови и грязи; рубашка и галстук тоже перепачканы кровью и грязью: карман жилета наполовину оторван; набриолиненные волосы всклокочены, и в них песок.
Увидев в дверях Лилиану, он уставился на нее поверх полотенца с видом глуповато-смущенным и одновременно негодующим.
– Я уже думал, ты никогда не вернешься! – Он зажмурился, словно от боли. – Только давай без истерик. Со мной все в порядке.
Лилиана и Фрэнсис вошли.
– Что произошло, скажи на милость?
Леонард открыл глаза:
– Что произошло? На меня напал какой-то тип, вот что! Набросился на меня, скотина такая, и отправил в нокдаун.
– В нокдаун? Ты о чем, вообще? На этом твоем ужине?
– Нет, конечно! Здесь, неподалеку. На улице!
– Всего в сотне ярдов от дома! – сказала мать Фрэнсис, проследовавшая за ним в кухню.
Фрэнсис переводила взгляд с ее испуганного бледного лица на окровавленное лицо Леонарда. У нее в голове не укладывалось. За весь вечер она ни разу о нем не вспомнила. Всего минуту назад они с его женой стояли рядом в темноте, и живое пространство между ними упруго сжималось. А теперь…
– Но кто? – спросила она. – Кто на вас напал?
Леонард сердито покосился на нее:
– Если бы я знал. Он наскочил совершенно неожиданно. Я даже кулаки не успел поднять.
– Но почему вы так рано ушли с ужина? Я думала…
– Да при чем здесь ужин? Ужин… – Он опустил глаза. – Ужин был полный отстой. Куча надутых снобов. Мы с Чарли свалили оттуда в половине десятого. Я чуть было к Нетте не поехал. Теперь жалею, что не поехал!
Фрэнсис пристально смотрела на Леонарда, по-прежнему растерянная и встревоженная, по-прежнему ничего не понимающая. Но где, спросила она, где именно произошло нападение? Не рядом же с домом? Он снова сердито зыркнул на нее. Нет, ниже по склону. Около парка? Да, около парка. Он только-только вышел из трамвая. Шел себе тихо-мирно, как вдруг услышал топот позади. Обернулся – и тут же получил удар в физиономию, от которого полетел на землю. Вероятно, вырубился на пару секунд, точно не помнит. Но когда он кое-как поднялся на ноги, мерзавца уже и след простыл. Оглушенный, весь в крови, он добрался до дома – и страшно перепугал ее мать, которая уже ложилась спать. Миссис Рэй провела его в кухню, налила стаканчик бренди, попыталась промыть раны. У него ссадины на руках, но это пустяки. Вот с носом дело хуже: кровотечение все не унимается.
