– Расстроит? – прорычал Дуглас. – Да он там отлично проведет время! Вы знаете, что утром в комнате ожидания он похвалялся перед другими задержанными, что у него самое стоящее преступление в сегодняшнем полицейском списке? Нам констебль Эванс сказал, перед слушанием. Нет, он существо совершенно безнравственное. По роже видно.
– Мне сдается, он малость с приветом, – сказала миссис Вайни.
– Да ничего подобного, уверяю вас.
Фрэнсис в отчаянии смотрела на них. Ну разве не ясно, что поведение парня – всего лишь бравада, рисовка и ничего больше?
– По-моему, он еще не осознал происшедшее, – сказала она. – Еще не понял свое положение.
Дуглас фыркнул:
– Он все прекрасно понимал, когда напал на моего брата в июле, мисс Рэй. Он же не отрицает этого, верно? Да, он прекрасно все понимал, когда шел за Леонардом от Сохо до Чемпион-Хилл!
Все закивали, а Вера сказала:
– Оно, конечно, так. Только не забывайте, что ему и не пришлось бы ни за кем никуда идти, если бы Лен не развлекался тогда в Сохо со своей любовницей.
Это заставило Дугласа заткнуться. Наступило неловкое молчание. Все опустили головы и украдкой посмотрели на Лилиану, которая стояла прямо за Фрэнсис, глядя в пол.
Наконец мистер Барбер, убирая платок в карман, проговорил:
– Надеюсь, Лилиана понимает, как глубоко я сожалею, что ей пришлось узнать такие вещи из показаний Чарли, вот так вот публично зачитанных. Я бы ни за что не поверил, когда бы не услышал все собственными ушами. Чтобы Леонард столь недостойно себя вел… это меня чуть ли не больше всего убивает.
– Да, – натянуто произнес Дуглас. – Спору нет, Лен поступил очень некрасиво. Ума не приложу, о чем он, вообще, думал.
– Я тоже! – вскричала миссис Вайни. – Это же совсем не похоже на Лена! И на Чарли совсем не похоже! Я сразу сказала Лил: да неужто ты веришь в такое? А может, инспектор выставил все в более дурном свете, чем было на самом деле? То бишь подсказал Чарли, что нужно говорить? Полицейские, они ведь страшно хитрые. А эти две девицы…
– Эти две! – перебил Дуглас, снова почувствовав себя уверенно. – Ох, попались бы они мне в руки! Эта Билли, или Мейбел, или как там она себя именует! У меня есть для нее несколько наименований на выбор! Для нее и ее сестрицы! Ни в жизнь не поверю, что они ничего не знали об убийстве!
Миссис Вайни ахнула:
– Вы серьезно?
– Совершенно серьезно. Вот увидите, скоро все выяснится. Вы заметили, что они не явились на слушание? Побоялись посмотреть нам в глаза, надо думать. Да-да, попросту струсили…
И он, покраснев еще сильнее и уже забыв о супружеской измене брата, разразился очередной гневной тирадой, теперь направленной против бесстыжих девок.
Фрэнсис почувствовала, что Лилиана переменила позу, и обернулась. Лилиана стояла с поднятой головой и смотрела на Дугласа и остальных мужчин. Когда Ллойд повторил свое требование насчет жестокой порки, она прошептала:
– Ну вот, теперь у них появился новый предмет для ненависти.
Потом по ее лицу опять пробежала тень тревоги, и Фрэнсис замутило: да-да, он настал – тот самый момент, который тогда, в понедельник, они отложили до сегодня. И вот они с Лилианой здесь, и им надо все обсудить, договориться о дальнейших своих действиях, принять какое-то решение… Пока Дуглас продолжал гневно разоряться, они незаметно отошли в сторонку. О том, чтобы уединиться, не могло идти и речи: в вестибюле было полно мужчин и женщин, желавших попасть в судебный зал на слушание по – тому или иному делу. Однако среди толпы людей, поглощенных каждый своими заботами, возможно было тихо разговаривать, не привлекая ничьего внимания. Фрэнсис с Лилианой встали возле оборванной женщины с чудовищно распухшим от побоев лицом, которая дергалась вперед каждый раз, когда уличная дверь открывалась, и удрученно отступала на прежнее место, увидев, что входит не тот, кого она ждала.
– Что нам делать дальше, а? – с усилием проговорила Лилиана.
После минутного колебания Фрэнсис ответила:
– Ситуация-то осталась прежней, верно? Я думала, все пойдет иначе. Даже не предполагала, что слушание будет таким односторонним. Думала, дело как-то прояснится. Но ничего не прояснилось. Мне жалко мать парня. Ужасно жалко. Что же до него самого…
– Он совсем не такой, как я представляла.
– Да уж.
– Ему как будто… даже нравится все это.
Они на мгновение встретились взглядами и тотчас же отвели глаза в сторону.
– Все-таки еще неделя в тюрьме… – сказала Фрэнсис. – С другой стороны, Уорду предоставят адвоката. Будет подтверждено его алиби. Против него нет никаких улик – только слухи да его хвастливые заявления.
Она почувствовала, что Лилиана с надеждой смотрит на нее.
– Ты правда так думаешь?
– Не верю, что дело дойдет до уголовного суда.
– Ты правда так думаешь? – повторила Лилиана.
– А ты – нет разве?
– Я уже не знаю, что думать, – горестно прошептала Лилиана. – Я сама себе не доверяю. Сегодня утром я приготовилась к самому худшему. По-настоящему приготовилась, честное слово. Но теперь, когда я его увидела… да, это несправедливо с моей стороны. Но ведь он действительно напал на Лена летом. И выбил зуб девушке…
Тут уличная дверь снова распахнулась, и Лилиана умолкла, глядя на избитую женщину, которая рванулась вперед и тут же подалась назад, в очередной раз разочарованная.
Когда Лилиана вновь заговорила, голос ее звучал почти застенчиво:
– А… как ты думаешь, какая она?
Фрэнсис нахмурилась:
– Кто? Эта Билли?
– Я все пытаюсь представить себе ее. Думала, она будет здесь. Хочется просто посмотреть на нее и навсегда покончить с этой историей. До сих пор не могу поверить, что Лен мне изменял. Да еще с такой девушкой! Не могу поверить, что он встречался с ней столько месяцев. Постоянно вспоминаю разные мелочи, разные вещи, которые он якобы сам решил сделать. Наверняка ногти – это ее работа.
– Ногти?
– Ну помнишь? Маникюр? Мы еще смеялись над Леном. Должно быть, маникюр ему делала она. Да, наверняка. Я поняла это, когда инспектор зачитывал показания, и почувствовала себя такой дурой. Такой дурой! Если бы оттого, что чувствуешь себя дурой, можно было умереть, я бы умерла там прямо на месте…
Голос у нее задрожал, и губы задергались. Возможно, сейчас ей вспомнился момент в Вериной спальне, когда Фрэнсис обвинила ее в том, что она вечно за нее прячется.
Лилиана глубоко вздохнула, овладевая собой:
– Я не хочу идти в полицию. Не хочу, раз ты уверена, что дело кончится ничем. Я не говорила бы так, если бы парень держался иначе. Но мы выждали три дня – и с ним все в порядке. Мы вполне можем подождать еще неделю. Я хочу подождать еще неделю. За это время ситуация как-то прояснится, да ведь?
