Фрэнсис пожелала ей доброй ночи почти с сожалением. Сама она по-прежнему находилась в неестественно возбужденном состоянии. Лежа в постели с открытыми глазами, она снова и снова прокручивала в голове все подробности сегодняшнего визита инспектора, и ум у нее работал, как двигатель на повышенных оборотах.
Даже к утру нервное возбуждение не прошло. Фрэнсис встала в половине седьмого, а к семи умылась и оделась, внутренне готовая ко всем неприятностям, которые может преподнести день. С разносчиками из хлебной и мясной лавок, таращившимися на нее во все глаза, она разговаривала отрывисто и холодно. Когда доставили «Таймс», она тут же лихорадочно перелистала страницы, нет ли там упоминаний о деле, и нашла лишь очень-очень короткую заметку, где фамилию Леонарда переврали: «Бамбер» вместо «Барбера». В газете было полно сообщений о событиях в Турции и Греции. В частности, большой репортаж о резне в Смирне. Такого рода дурные новости Фрэнсис обычно не читала: зачем лишний раз расстраиваться? Но сейчас ухватилась за них как за что-то реальное, поистине важное – ничего похожего на сплав трагической случайности и полицейской версии, который превратился в эту фантомную историю, это воображаемое убийство в проулке на Чемпион-Хилл.
В девять вернулась Вера, чтобы помочь Лилиане собраться и подготовиться к дознанию. Часом позже они впятером вышли из дома, и настроение у всех них заметно упало. День выдался ветреный и холодный. Путь предстоял тот же самый, каким Фрэнсис с Лилианой недавно следовали на опознание, только сейчас они шли пешком – и, должно быть, представляли собой странную группу, когда с черепашьей скоростью двигались по тротуару, подстраиваясь под неуклюжий шаг миссис Вайни. Покупатели оборачивались и с любопытством смотрели на них; на убогих жилых улочках за парком Камберуэлл-Грин на них тоже все пялились. А у здания коронерского суда они обнаружили толпу зевак, которые прослышали о деле и, влекомые обывательским интересом к загадочному убийству, приперлись просто поглазеть. Изрядно подавленные, родственники и Фрэнсис протолкались к входу, но и в самом здании, в вестибюле, тотчас же возникло столпотворение: газетчики бросились к ним со всех сторон, выкрикивая вопросы и все как один выкликая имя Лилианы. Заметив инспектора Кемпа, Фрэнсис испытала самое настоящее облегчение: удивительно, но здесь и сейчас он показался союзником. Инспектор провел их по коридору в полное народу помещение с обшитыми панелью стенами. Фрэнсис разглядела знакомые лица: констебль Харди, отец Леонарда, Чарли Уисмут, Бетти. Первые минуты две здесь тоже царила суета – пока все рассаживались. Наконец судебный секретарь провел Лилиану к отдельному месту рядом с креслом коронера, а Фрэнсис с матерью остались рядом с миссис Вайни и Верой, по соседству с мужчиной, который представился как начальник Леонарда в «Перле».
Все происходящее, подумалось Фрэнсис, напоминает какое-то кошмарное бракосочетание, где Лилиана – несчастная невеста, Леонард – сбежавший жених, а гости либо хотят поскорее убраться отсюда подальше, либо попросту не знают, что делать. Даже коронер, мистер Самсон, со своим срезанным подбородком и влажными губами, походил на викария. Он долго устраивался в кресле, потом в зал пригласили присяжных. Инспектор Кемп встал и изложил обстоятельства дела. Полицейский врач коротко сообщил о подозрительном характере раны. Но единственным другим свидетелем, вызванным для показаний, стала Лилиана. Фрэнсис со своего места мучительно было видеть, как она поднялась на ноги, мертвенно-бледная и такая маленькая на фоне помпезных стеновых панелей. Ее попросили назвать свое имя, сказать, кем ей приходился покойный, и подтвердить, что она опознала тело. Лилиана говорила еле слышно, опираясь рукой в перчатке о стол сбоку. Темную бархатную шляпку она позаимствовала у Веры. Из-под расстегнутого ворота пальто виднелось вязаное кружево цвета сажи – это Лилианино фиолетовое платье, покрашенное в черный, сообразила Фрэнсис.
Коронер объявил, что дознание по делу откладывается до завершения полицейского следствия и все могут быть свободны. И опять происходящее до странного напомнило свадьбу, когда официальная церемония завершилась и что делать дальше – не очень понятно. Но немного спустя все столпились в узком коридоре. Мужчина из «Перла» приблизился к Лилиане, чтобы сказать, сколь глубоко потрясены сотрудники у них в офисе. Отец Леонарда подошел обменяться парой слов с Фрэнсис и ее матерью. «Подумать только, чтобы благопорядочные люди вроде нас оказались вовлечены в такую историю!» – тяжело вздохнул он, промокая лоб платком.
Ну и конечно же, Чарли тоже подошел. Он неловко обнял Лилиану.
– Ты как вообще? – услышала Фрэнсис.
Лилиана потрясла головой:
– Сама не знаю, Чарли. Все будто во сне. Когда увидела тебя там – не могла поверить, что Лен не войдет сейчас и не сядет рядом с тобой.
– Я почувствовал ровно то же самое, когда увидел тебя. Все это просто… уму непостижимо!
Бетти взяла Чарли под руку:
– Представляешь, полицейские к нему прицепились. И в субботу допрашивали, и вчера.
Он покраснел:
– Жаль только, мне нечего им сказать. Они говорят, что, возможно, преступник следовал за Леном до дома от самого Блэкфрайарз. Что он следил за ним весь вечер. Если это действительно так… ну, я никого подозрительного не заметил. О чем страшно сожалею, видит бог! Когда я вспоминаю, как мы с Леном попрощались… как пожали друг другу руки на трамвайной остановке и сказали: «Ну, бывай, до скорого»…
Голос у него стал хриплым от волнения. Но Фрэнсис, знавшая, что он лжет, хотя по-прежнему не понимавшая почему, уловила фальшь в его поведении, заметила, как напряжены его лицевые мышцы. Внезапно она с ясностью осознала, что сейчас ложь Чарли необходима для них с Лилианой – необходима не меньше, чем собственная их ложь. Такая же мысль, вероятно, пришла в голову и Лилиане: она потупилась, и выражение лица у нее стало натянутым, как у Чарли.
Тут кто-то достал газеты, «Дейли экспресс» и «Дейли миррор». Толкотня в коридоре усилилась, когда люди столпились, чтобы заглянуть в них. Фрэнсис похолодела, увидев, что обе эти газеты, в отличие от «Таймс», поместили на первой полосе крупный заголовок «УБИЙСТВО НА ЧЕМПИОН-ХИЛЛ»; и если «Экспресс» обошлась лишь нечетким эскизным изображением «глухого проулка, где обнаружили тело», то «Миррор» сопроводила материал двумя фотографиями хорошего качества. На одной были запечатлены полицейские, пробирающиеся по сточной канаве: «Поиски орудия убийства». А другая, поразительное дело, оказалась снимком самого Леонарда, молодого Леонарда в форме – студийным портретом, сделанным во время войны.
При виде него Лилиана вскрикнула, и Фрэнсис с Верой придвинулись к ней вплотную, чтобы прочитать газету через ее плечо. В репортаже приводились цитаты из показаний человека, нашедшего тело, и из заявления инспектора Кемпа для прессы. Там упоминалось имя Лилианы: говорилось, что она по-прежнему в шоковом состоянии. Похоже, больше всего Лилиану расстроила фотография Леонарда. Она не понимает: откуда у газетчиков фотография?
У отца Леонарда виновато забегали глаза. Ну, вчера к ним на Чевени-авеню наведывался репортер из «Миррор».
