– В нижней кладовой шкуры харгов лежат. Магией ночью в храме не обогреться будет. Возьмите, чтоб на каменный пол бросить, а не то до утра точно окоченеете, – кстати припомнил и посоветовал дедушка, озаботившись здоровьем и репродуктивными возможностями внучат.
– Пасиб, дед, – промычал с полным ртом Дениска.
– Драть бы тебя на конюшне за твои манеры и дерзости, неслух, – беззлобно огрызнулся призрачный старик.
– Детей нельзя бить, это непедагогично, – наставительно воздел нож с наколотым на него кусом окорока парень.
– Это кто такую глупость сказал? – до глубины души удивился призрак.
– Этому всех сейчас учителей и воспитателей у нас учат, – охотно объяснил Дениска. – Хоть Светку спросите, это по ее части!
– Учат, – подтвердила девушка.
– И что у вас вырастает после этого? – заинтересовался жрец, только сейчас в застольной беседе с призраком и старым другом толком уразумевший, откуда взялись детки беглянки Лимей.
– По-разному, как, наверное, и везде, – признала девушка и попробовала объяснить тому, кто прожил жизнь в совсем иной среде: – Считается, что, применяя силу, учитель расписывается в собственном бессилии и недостатке терпения, в неспособности воспитать и обучить своим талантом и примером. Да, порой дети могут сердить своими проделками, но ни один ребенок не просил, чтобы его рожали. Они будут такими, какими будут, а не такими, какими мы хотим их видеть, и не такими, как были мы. Если это принять, общение станет радостью.
– Девочка, тебе сколько лет? – неожиданно нахмурился призрак.
– Двадцать четыре, а что? – честно ответила Света, еще не вошедшая в ту пору, когда женщина склонна скрывать свой возраст. Зато она чуть-чуть комплексовала из-за худосочного телосложения, которое папа называл теловычитанием, и невысокого роста категории «метр в прыжке». Сколько ни ела морковки, капусты и ни висела на турниках сосиской – ничего не помогало.
– Многих детей ты воспитала?
– Я не успела выпустить свою первую группу, ребятки у меня только второй год, – улыбнулась, вспоминая малышей, девушка и тоскливо вздохнула: – Ждут небось меня, скучают.
– Какие дети? – что-то разом осип дядюшка, снедаемый недобрыми предчувствиями.
– Там, откуда мы пришли, у Светы работа такая – чужих карапузов воспитывать. У нас так заведено: все взрослые работают, женщины тоже. Сестренка – воспитатель в детском саду, – пояснил всем опешившим мужчинам Дениска и посоветовал: – Только не расспрашивайте ее о карапузах. Сработает профессиональная девиация. О своих двадцати трех бандитах…
– О двадцати пяти, и они не бандиты! – строго поправила девушка, возмущенная тем, как систематически путал цифры брат.
– Во-во, короче, она готова вещать о них часами, – закончил парень и предусмотрительно откромсал и подбросил сестре на тарелку еще шматок окорока. Проявление родственной заботы и возможность заткнуть рот в одном флаконе Светка оценила и, возмущенно фыркнув, вернулась к еде.
Дениска же остался объяснять дедуле, что жили его внучата вовсе не бедно, просто там, куда сбежала Лимей, так принято. Попытка объяснить смысл собственной работы у Дэна вообще едва не обернулась двойным скандалом. Старичок почему-то заподозрил в айтишнике мальчика по вызову, а родная сестренка едва не поперхнулась мясом, позабавленная недоразумением.
В конце концов Дэну удалось объяснить старику разницу между вызовом для починки и настройки тонкой техники, сравнив ее со сложными амулетами, а себя с магом-артефактором. Пусть такое занятие тоже не стояло вверху списка профессий, подобающих наследникам славного рода, но хоть с первой древнейшей не ассоциировалось, и то хлеб.
Когда все утолили голод продуктами длительного срока хранения, в замок вернулся Валт с кучей народа в повозке: тремя бабами-кухарками да служанками, чтобы похлопотали по хозяйству, и пятью мужиками. Вооружены они были кто молотом, кто киркой, кто лопатой. Тачку для перевозки битого камня нашли в замке. Может, инструмент тоже где-то был, да только старый призрак не знал, где искать, а живые времени на обыск не имели.
Вход в нужную часть подземелий открывался с первого этажа, рядом с кухней. Проход разделялся на три коридора. Один вел на ледник с продуктами, второй к колодцу и винному погребу, а третий, за скрытой дверью, как раз уводил в самые потаенные глубины.
Узнав об этом, Ригет сильно удивился. Про старый храм и обвал он знал. В детстве пытался безрезультатно, не считая измаранной и драной одежды, пролезть, как теперь оказалось, совершенно не туда. Он готов был ручаться, что нехоженые коридоры начинаются за старой темницей, больше двух веков не используемой по иному назначению, кроме как для вытрезвления перебравших слуг. Но нет, оказалось, те ходы ведут вообще неизвестно куда, вернее, когда-то вели, а теперь настолько обвалились и засыпались, что превратились в одну большую ловушку, соваться в которую не решился бы и самоубийца.
Мужики радостно скалили зубы, оглаживали бороды и кланялись новому владельцу замка, о явлении которого еще до прибытия Валта в деревню возвестило взметнувшееся над башней серое полотнище флага: распахнувший крыла черный ворон с алым яблоком в клюве и черным мечом в когтях.
Дира Ригета в землях Керготов помнили и уважали. Земле-то без хозяина куда как плохо, некому, случись что, на защиту стать. Старый дир Итнат, покуда немощен был, все ж о людях пекся, с налогами не злобствовал, да и девок в силу возраста не портил. Дир Ригет, правда, тоже отродясь никого не насильничал, к нему молодухи сами в кровать лезли. Молоденький паренек рядом с дядюшкой вызвал толику опаски, но лишь толику. Злобным стервецом юнец не выглядел, рвался не девок щупать, а в подземелья вместе с мужиками лезть и копать.
Увы, к вящему сожалению Дэна и громадному облегчению рабочих (а ну как с мальцом чего приключится, как перед диром Ригетом ответ держать?) благородный порыв был задушен на корню жестоким дядюшкой. Покуда стучали инструменты и выкатывались тяжелые тачки с камнями, парня в коридор не допускали. Подувшись чуток для порядка, Дэн умчался исследовать замок под присмотром старого призрака. Не то чтобы деда о том просили, он и сам понял, какое сокровище его внучок, за которым глаз да глаз нужен, чтоб ни замок, ни сам молодой потомок не кончились по глупости.
Светка осмотрела мамины комнаты, простоявшие закрытыми с момента побега. Туалетная комната с ванной порадовали, а спальня, гардероб и маленькая гостиная немножко огорчили. Все было чистым, вполне милым, сиренево-зеленым и пропахшим нелюбимой лавандой. Открыв все окна и выкинув все мешочки с духовитой травой, девушка вместе с Бельташ отправилась бродить по замку. Помимо естественного любопытства, ею двигало желание понять, каково было расти в таком месте ее маме и каково будет ей самой, если домой вернуться не получится. Некрасивым и неприятным родовое гнездо девушка назвать не могла, но все-таки терялась при мысли о необходимости жить в такой громаде без привычных современных удобств. Впрочем, пока ничего решено окончательно не было, Света решила относиться к замку, как к музею, и по возможности получать удовольствие от осмотра.
