Еще одним нововведением стали лондонские чайные сады. Первым в 1732 году открылся парк Vauxhall Gardens с освещенными дорожками, с площадками, на которых выступали музыканты и певцы, с киосками, торгующими напитками и едой, прежде всего хлебом и маслом, традиционно подававшимися к чаю. Чайные сады стали респектабельным общественным местом для встреч и знакомств с представителями противоположного пола. Как писали в журнале «Джентльмен», в одном чайном саду, White Conduit House, молодой человек, «случайно» наступив на шлейф платья девушки, предлагал чашку чая в качестве компенсации; в другом чайном саду, Parthenon, первый шаг делали женщины, просившие понравившегося молодого человека угостить их чаем. Чайные сады были особенно популярны среди женщин, лишенных возможности посещать кофейни. К этому времени респектабельные кафе начали превращаться в частные клубы, а те, что попроще, торговали алкоголем, и их все труднее было отличить от таверн. Как писал Даниэль Дефо, такие заведения «являются просто пивными, хотя думают, что название «кофейня» делает атмосферу в них лучше».
Постепенно, отчасти благодаря таким трюкам, как разбавление чая водой или повторное заваривание чайных листьев, он стал доступен для бедных. А с середины XVIII века к заработной плате добавили специальное пособие на чай. Итальянский путешественник в 1755 году заметил, что «даже обычные слуги пьют чай два раза в день».
«Мы настолько развили свою коммерческую и финансовую систему, что чай, привезенный из восточной оконечности мира, и сахар, привезенный из Вест-Индии… превращается в напиток, стоящий дешевле пива», – писал один шотландский наблюдатель в начале XIX века. Были и те, кто осуждал поголовное увлечение чаем. Вместо того чтобы подражать привычкам богатых, бедняки должны тратить деньги на более питательную пищу. Один законодатель даже предложил объявить чай вне закона для всех, чей годовой доход составляет менее 50 фунтов. Но истина, как указал один писатель XVIII века, заключалась в том, что «лишив бедных чая, их посадили бы на хлеб и воду. Употребление чая является не причиной, а следствием их бедственного положения». Напиток королевы стал напитком последней надежды для самых бедных.
В Великобритании все – начиная с верхней ступени социальной лестницы до самого «дна» – пили чай. Мода, коммерческий интерес и социальные перемены сыграли свою роль в тотальном принятии чая англичанами. В 1784 году французский путешественник заметил, что «в Англии все пьют чай… Самый скромный крестьянин пьет свой чай два раза в день, как богатый человек, а общее потребление огромно». По словам шведского путешественника, «все классы потребляют его, и если кто-то выходит на лондонские улицы рано утром, во многих местах можно увидеть маленькие столы, установленные под открытым небом, вокруг которого угольщики и рабочие потягивают из своих чашек этот восхитительный напиток».
Чай возник в самой старой империи в мире и угнездился в самой новой. Рост индустрии чая, напрямую связанный с ростом Британии как мировой державы, заложил основу для дальнейшего наращивания ее коммерческой и политической мощи.
10. Власть чая
Путь этого знаменитого растения был
чем-то вроде поиска истины; сначала он был
под подозрением (хоть и очень приятен для
тех, у кого хватило смелости попробовать
его), потом сопротивлялся, когда на него
посягали, затем оставался на вершине,
когда им злоупотребляли, и в конце концов,
благодаря своим достоинствам и многолетним
усилиям, утвердил свой триумф
по всей земле – от хижины до дворца.
Исаак Дизраэли (1 /66-1848), английский критик и историк
Чай и промышленная революция
В 1771 году британский изобретатель Ричард Аркрайт начал строительство фабрики в Кромфорде (графство Дербишир). Аркрайт, самый младший из семи детей, впервые проявил свой предпринимательский талант, когда работал учеником парикмахера. Он изобрел водостойкую краску для волос и открыл мастерскую по изготовлению париков. Успех этого бизнеса обеспечил ему возможность реализовать более амбициозный проект. В 1767 году он приступил к разработке современной прядильной машины. В отличие от «прялки Дженни», ручного устройства, работать на котором мог только квалифицированный оператор, «вращающаяся рама» с приводным колесом автоматически выполняла все процессы.
С помощью часовщика Джона Кэя, который разработал детали для первой модели, в 1768 году Аркрайт построил прототип прядильной фабрики. Результат настолько впечатлил двух богатых коммерсантов, партнеров Аркрайта, что они выделили средства для строительства большой прядильной фабрики в Кромфорде, где станки приводились в движение уже не лошадьми, а водяным колесом.
Успех автоматического прядильного станка сделал Аркрайта ключевой фигурой промышленной революции, превратившей Великобританию в самую развитую страну мира. В каком-то смысле его появление символизировало собой рождение нового мира, в котором ручной труд был почти полностью вытеснен машинами. Водяные и паровые двигатели, новые средства связи и транспорта, разнообразные станки и механизмы повысили скорость, качество обработки и производительность труда в десятки раз.
Благодаря тому, что машины и рабочие были собраны под одной крышей, все этапы производственного процесса можно было тщательно контролировать, а посменная работа обеспечивала максимально эффективное использование дорогостоящего оборудования. Чтобы рабочие не тратили время на дорогу, Аркрайт построил для них дома рядом с фабрикой. В результате производительность труда резко возросла. Один рабочий на фабрике Аркрайта мог выполнять работу 50 прядильщиков. В итоге к концу XVIII века текстиль стал настолько дешев, что Британия начала экспортировать его в Индию, разрушив ее монополию на торговлю тканями.
Подобно кофе, излюбленному напитку клерков, бизнесменов и интеллектуалов в XVII веке, главным напитком первого этапа индустриализации стал чай. Владельцы фабрик предлагали своим работникам бесплатные «чайные перерывы» в качестве бонуса. В отличие от пива, которое традиционно выдавали сельскохозяйственным рабочим, чай не расслаблял, а благодаря наличию кофеина бодрил, помогая сохранять концентрацию во время долгих утомительных смен. Ткач или прядильщик, работавший на ручном станке, мог при необходимости сделать перерыв, а заводские рабочие должны были функционировать как части хорошо смазанной машины, и чай был этой смазкой, обеспечивающей бесперебойную работу фабрик.
Антибактериальные свойства чая предотвращали распространение заболеваний, передающихся через воду. Число случаев дизентерии в Великобритании начиная с 1730-х годов снизилось настолько, что в 1796 году, по воспоминаниям одного наблюдателя, «само название этой болезни почти не известно в Лондоне». К началу XIX века врачи и статистики согласились с тем, что популярность чая была наиболее вероятной причиной улучшения здоровья населения в целом и рабочих, селившихся вокруг заводов в промышленных городах Центральной Британии, в частности. Антибактериальные чайные фенолы, легко проникающие в грудное молоко кормящих матерей, способствовали снижению младенческой смертности и, соответственно, росту населения, что сулило в будущем приток рабочей силы, необходимой для бурно развивающейся промышленности.
