Призвав на подмогу сообразительность Габриеля Уэллса, он находит два гвоздя, сгибает их, ковыряется в замочной скважине и сдвигает внутрь двери язычок замка.
Дверь открывается.
– Берите одежду потеплее, на улице холодно, – советует ему Долорес.
– Собираетесь бегать – оденьте лифчик. Вот увидите, это гораздо практичнее, – подсказывает Люси.
Габриель долго возится, пока умудряется застегнуть на спине лямки. Сразу за дверью он обнаруживает, что шатко чувствует себя на высоких каблуках, а лифчик неприятно царапается.
Приходится взять туфли в руки и красться босиком. Услышав стоны, он смотрит в «глазок» и видит лежащую на кушетке девушку. В коридоре шесть дверей, и за каждой по девушке в том же состоянии, в которое мерзавцы попытались погрузить Люси.
Он достает свои гвозди с намерением взломать еще один замок.
– Что вы делаете? – удивляется Долорес.
– Буду освобождать своих соседок.
– Этим вы только усложните свой побег. Спасайтесь сами, за этими бедняжками вы сможете вернуться потом. Если вас поймают, то не поздоровится ни вам, ни им.
– А вы, Люси? Неужели вы не сочувствуете вашим подружкам по неволе?
– Долорес права: лучше спасти мое тело, чем погубить, попытавшись спасти всех сразу.
Он знает, что сейчас не до споров, поэтому поднимается по лестнице. Двое мужчин уснули на диване перед работающим телевизором.
Он крадется мимо них на цыпочках, но задевает носком ноги край шкафа. Боль такая, что он не может сдержать стон.
Один из тюремщиков открывает глаза.
– Что-то я не понял…
Он кидается на беглянку, но парящая над ними Люси уже нашла против него оружие: она установила связь с толстым котом и побудила его кинуться мужчине под ноги. Мужчина спотыкается об него и грохается на пол.
Габриель бежит к «порше». Ему везет: в замке зажигания торчит ключ. Габриель блокирует двери.
– Нельзя ее упустить! – долетает до него крик. – Скорее! Лови ее!
Габриель бросает туфли на пассажирское сиденье: эти пыточные колодки не для него.
Он рывком трогается с места, двое тюремщиков прыгают в BMW. Его все еще колотит – сказывается наркотик в крови. Трудно дышать, трясутся руки.
Он говорит себе, что раньше не осознавал, какая это удача – пребывать внутри живой, материальной, осязаемой плоти. Есть, конечно, разница: это тело меньше, с грудями, длинноволосое, кожа нежнее, и… нет члена!
Он сжимает ляжки, но не ощущает в промежности ничего, кроме шелковых трусиков.
Новые ощущения – а что, приятно! – вызывают у него улыбку. Обменял выпуклость внизу на две сразу, но вверху!
Он проводит пальцем по губам: какие сочные! Глядя в зеркало заднего вида, он улыбается: красавец! То есть красотка! В том же зеркале видна машина преследователей.
Он размышляет о хозяйке временно позаимствованного им тела и приходит к выводу, что та располагает всем необходимым для успеха: ум, интуиция, творческое начало, способности медиума, красота. Единственное ее слабое место – это Сами. Обычно женщины умнее мужчин, но влюбленность отшибает им ум: влюбленная женщина наивнее несмышленой девчонки.
– Осторожно, справа грузовик! – кричит дух Люси.
Габриель-женщина едва увертывается от столкновения с фурой, обгоняющей машину на встречной полосе.
– Извините за нескромность: куда вы намерены ехать в «моем» теле?
– К Владимиру Краузу.
– Почему к нему?
– Он узнает вас. Мы с ним хорошо знакомы. У него в лаборатории есть специальное оборудование для токсикоманов, он очищает им кровь. Но первым делом мне надо избавиться от этой парочки сзади.
Вспоминая сцены преследования, которые он смачно описывал в своих романах, он составляет план: сначала добраться до Парижа. Переехав через окружную дорогу в районе Сент-Уэн, он петляет по узким улочкам Монмартра, часто проскакивая на красный. Несколько раз он чуть не сбивает велосипедистов, у одной машины отрывает зеркало.
– Ох уж эти женщины за рулем! Куда она прется? – возмущается пешеход, свидетель пируэтов «порше».
Двое на BMW стараются не отстать, но в конце концов застревают перед медленно маневрирующим мусорным фургоном. На их гудки мусорщики отвечают неприличными жестами. Погоня кончилась ничем.
– Молодчина, Габриель! Отлично водите… для женщины, – шутит Долорес.
Теперь Габриель-женщина едет на Елисейские Поля, к лаборатории Владимира Крауза. Там он надевает туфли Люси и вырастает на несколько сантиметров. Он двигается неуверенно, как пьяный.
Секретарь Гислен сразу узнает молодую посетительницу, которой срочно нужен Владимир Крауз. В этот раз она готова помочь и сразу провожает ее в кабинет.
– Рад снова вас видеть, мадемуазель Филипини! – радушно приветствует его Крауз. – Я боялся, что вы станете меня избегать. В первый визит вы произвели на меня неизгладимое впечатление…
Приглядываясь, он обращает внимание на ее бледность, дрожь в руках, запавшие глаза.
– Слушай внимательно, Владимир. Это трудно объяснить. Меня похитили сутенеры, попытавшиеся превратить меня в зомби. Они вкололи мне наркотик, требуется переливание крови. Знаю, ты этим занимаешься. Ты все узнаешь после того, как моя кровь снова станет чистой.
Владимир удивлен обращением на «ты», но при виде гематомы внутри ее локтевого сгиба настраивается по-деловому. Он тут же вызывает ассистентов, и те берут женщину в оборот.
У нее берут анализ крови, потом кладут ее в соседней комнате, где насос медленно выкачивает из нее отравленную кровь и заменяет чистой.
– Полагаю, это займет не один час, – произносит Габриель-женщина. – Пока что можете меня оставить, Люси, займитесь своими делами.
– Спасибо за заботу о моей телесной оболочке.
– Я как автомеханик, проверяющий машину: сначала замена масла, потом подкачка шин и мойка ходовой части.
– Только учтите, я кое-что делаю со своим телом, нельзя вас не предостеречь…
– Что именно?
– Перед сном обязательно снимайте косметику и наносите ночной крем, иначе с утра кожа лица будет слишком натянутой.
– Договорились. Что еще?
– Утренний прием лекарств и витаминов. Они в моем кухонном шкафу справа. Если будут отрастать волосы на ногах, делайте эпиляцию горячим воском, еще я регулярно накладываю медовую маску и…
– Я не намерен слишком задерживаться в вашей шкуре, поэтому ограничимся главным: промывка крови и кожи, еда, сон, немного физкультуры.
– Не забывайте причесываться. Вон как разлохматились!
