– Немедленно прекрати притворяться мной!
Это настоящий Ален Ротт-Врийе в униформе члена Французской академии, дополненной шпагой с эфесом в виде переплетения нагих женских тел. Габриель спасается, пробивая потолок, но преследование продолжается и над крышей.
– Как ты смеешь выступать от моего имени в день присуждения моей премии? Не позволю, чтобы моим лауреатом манипулировала блуждающая душа! Возможно, это не Муази покончил с твоей телесной оболочкой, но я покончу с тобой здесь и сейчас!
И он выхватывает свою академическую шпагу. Габриель Уэллс пожимает плечами.
– Вы не причините мне вреда, я бесплотный дух.
– Ошибаешься, жалкий писака! Вспомни, какие твои детские раны, какие страхи были хуже – физические или психологические?
Академик взмахивает полой зеленого плаща, и появляется некто в большой черной шляпе, в черных очках, с черной бородой, с открытым пакетиком в руках.
– Хочешь конфетку, малыш? Ну-ка, попробуй мои сласти!
Удивленный Габриель отшатывается.
– Писательское ремесло позволило мне развить острое чутье психолога, – говорит Ротт-Врийе. – Например, видя взрослого, я чую, какие страхи у него были в молодости. Ты вот боялся, что тебя похитят. Полюбуйся, что у нас за компания. Узнаешь этого господина в плаще, солнечных очках, черной шляпе? Это Пугало!
– Ну же, малыш, возьми конфетку, увидишь, какая вкуснятина! – пристает Пугало.
– НЕТ, НЕ ЖЕЛАЮ ВАШИХ КОНФЕТ! – вопит Габриель.
Пугало наступает.
– Бери-бери, обещаю, они не ядовитые. Во всяком случае, не смертельные. Ты попросту уснешь. Тебе будут сниться чудесные сны. В тишине, у меня в пещере. Вместе с другими детьми, которых я уже заманил.
– Нет!
Габриель дрожит, Ротт-Врийе торжествует.
– Вот противник тебе под стать.
Пугало не перестает надвигаться.
Габриель понимает, что раз его тело принимает облик, соответствующий его мыслям, то он выглядит сейчас маленьким мальчиком. Он смотрит на свои пухлые ручки, на одежду, которую носят максимум в шесть лет.
– Пугало мучает твою душу? А ведь ты знаешь, что в действительности оно бессильно и не может тебе навредить. Эта пытка – плод твоего воображения. А поскольку ты автор, опирающийся на свое воображение, ты страдаешь сильнее других.
– ПРОГОНИТЕ ЕГО! – кричит Габриель.
– Его ты всегда боялся больше всего – Пугала, похищающего детей. Потому и кропал статейки с разоблачениями бельгийских педофильских сетей и всех тех, кто любит пикантные, разнузданные увеселения. Но скажи, что за радость веселиться в пределах дозволенного? Сила – это именно смелость совершать запрещенные поступки. Все люди, обладающие властью, делают запретное. За это они и бьются. Дело не в деньгах, не в желании могущества, вся суть в оргиях, порицаемых принятой моралью.
– Пусть оно исчезнет!
– В своих книгах я только и делаю, что вскрываю эту истину. Главная мотивация политиков и журналистов – эти особые увеселения. Те, на которые не пустят первого встречного. А ты взялся их разоблачать!
Он хохочет, а Габриель все молодеет, Пугало знай сует ему конфеты.
– Помнишь директора комитета нравственного надзора или телеведущего? Это были мои друзья. Чистое совпадение. Как Муази. А ты, как извращаешься ты, Уэллс? Сабрина? Ты уверен, что тебе достаточно такой конвенциональной сексуальности? Неужели у тебя нет тайных фантазий, в которых ты стыдишься признаться? О чем ты думаешь, когда занимаешься любовью?
Ротт-Врийе ухмыляется, Пугало упорно повторяет:
– Ну же, возьми конфетку, тебе понравится. После конфетки все станет гораздо лучше!
У Габриеля путаются мысли и заплетается язык. Детский страх одерживает победу над разумом. Он чувствует себя все меньше, все уязвимее.
И тут из его рта вырывается детский зов:
– Дедуля, помоги!
58
Появляется Игнас Уэллс. Его затягивает в центр галактики, где закручивается всасывающий души водоворот. Вокруг него вращается все больше душ.
– В кого вы намерены перевоплотиться, мадам? – обращается он к пожилой даме.
– Хотелось бы в собаку. Женская жизнь мне осточертела, а у моей собаки был счастливый вид. Весь день играть с ребятишками, приносить мячик, зарывать косточки – что может быть приятнее?!
– А я – в президента Республики, – сообщает сверху мужчина. – Что у вас?
– Мне зарезервировали местечко порноактера. В прошлой жизни у меня была неудачная сексуальная жизнь, теперь хочется наверстать упущенное.
Вместе они преодолевают мембраны, разделяющие семь слоев небес, семь цветов, семь массивов опыта. Теперь все вокруг них бело, посередине протянулась длинная цепочка мертвецов, ждущих суда. Над ними порхают ангелы.
Игнас манит одного и сообщает, что его ждет зародыш и что ему желательно пройти суд поскорее, иначе есть опасность опоздать с перевоплощением.
– Все уже предусмотрено, мое перевоплощение должно произойти в парижской семье, ожидающей ребенка. Точнее, в районе Пигаль.
– Так… – тянет один из архангелов. – По очкам вы можете получить этот зародыш. Знаю, вы договорились с медиумом, располагающим привилегированным допуском… Но мы – параллельная административная служба, наша обязанность – уравнять шансы дополнительным затруднением.
– Нет, мы так не договаривались! Меня не предупредили! Что еще за затруднение?
– Вам предоставляется выбор: тяжелая болезнь, серьезная авария или синдром.
– Что-что?..
– Синдром. Как бы лучше объяснить… Психологическая проблема, подобие инвалидности, не делающее вас, впрочем, несчастным.
– Это не помешает мне стать порноактером?
– Конечно нет, но с синдромом.
Игнас Уэллс начинает паниковать.
– По-моему, это мошенничество. Я чую обман.
– Что вы, месье Уэллс! Все строго в рамках очков, заработанных вами в прежней жизни. Ко всем душам равный подход. Просто к праву заниматься выбранным вами делом прилагается нагрузка.
Он пытается представить, что бы это могло быть.
– Ну и что там у вас за синдромы? Запах изо рта? Маленький член? Заикание? Бессонница? Лысина? Косоглазие? Только не рак, не рассеянный склероз, не псориаз и не экзема. Мокрые ладони? Нет, подозреваю, этого мало… Погодите, дайте догадаюсь… Тик? Хромота? Хроническая неудачливость?
– Нет, синдром – не совсем это. Здесь больше психологии. Небольшой «пунктик», неспособность удержаться от странных поступков. Итак, если вы согласны, то возродитесь в этой семье на Пигаль и будете иметь все необходимое, чтобы заниматься делом, которое так вас влечет. Но к этому будет прилагаться отобранный вами же синдром.
