Пораженный зал безмолвствует. Издатель продолжает:
– Я осознаю высочайшую амбициозность наших проектов, но будущее принадлежит смельчакам.
Присутствующие настроены скептически. Люси первой проявляет инициативу – начинает хлопать в ладоши. Издатель благодарно кивает ей головой. Вскоре к ней присоединяются другие, и, наконец, весь зал разражается аплодисментами.
– Теперь, – говорит издатель, утирая потный лоб, – я вас оставляю, дамы и господа журналисты: можете воспользоваться ноутбуками, которые я вам предоставляю. На каждом установлена программа «Виртуальный Габриель Уэллс». У вас есть возможность всем вместе взять интервью у моего любимого автора.
Люси догоняет издателя.
– Могу ли я побеседовать с глазу на глаз с ОАДВ, Органическим Александром де Виламбрезом, или существует его замена – ВАДВ, Виртуальный Александр де Виламбрез?
– Вы журналистка?
Она достает удостоверение.
– Полиция, что почти то же самое. Те и другие задают вопросы.
Он слегка пятится назад, продолжая улыбаться.
– Что вы от меня хотите?
– Вы подозреваетесь в убийстве Габриеля Уэллса.
Теперь улыбается она, довольная, что взяла над ним верх.
– Пройдемте ко мне в кабинет, там можно спокойно поговорить. Инспектор?..
– Филипини, капитан Люси Филипини.
Он ведет ее по лабиринту узких обшарпанных коридоров. Зато его современный кабинет поражает роскошью, абстрактной живописью на стенах и высоченными стопками книг, не обваливающимися только чудом. Над письменным столом висит портрет мужчины в костюме с надписью: «Шилдерик де Виламбрез, 1909 г., основатель».
– Что вас заставляет считать это убийством?
– Вскрытие показало, что он был умерщвлен при помощи редкого яда, который трудно раздобыть, наверняка дорогого. Именно к такому яду прибег бы человек, считающий себя светочем прогресса.
– Кто бы это мог быть?
– Например, вы.
– Это шутка? Да я создал Габриеля! Не будь меня, вы бы о нем никогда не услышали. Когда я его встретил, он был безработным и никому не известным, я навязал его своим директорам книжных серий, считавшим его чокнутым…
– Кому выгодно это преступление? Допустим, он – ваша креатура, но он становился вам все менее подконтролен. Я слышала, что он упрекал вас в нежелании продвигать его за границей и грозился перебежать к вашим конкурентам. Вы могли его потерять, зато в случае его смерти, заменив его программой искусственного интеллекта, вы уже ничего не тратите на авторские отчисления и полностью контролируете его творчество. Теперь вы переиздаете все его книги, «Мы, мертвецы» стали бестселлером. Вы в выигрыше по всем статьям: вы владеете всем, что он создал в прошлом, а также всем, что в будущем создаст его искусственный интеллект.
Александр де Виламбрез включает компьютер и притворяется, что изучает какую-то веб-страницу. Люси опасается, что он ввел в поисковую систему ее фамилию, но непохоже, чтобы он узнал о ней что-то новое. Вид у него разочарованный и огорченный, настороженности не заметно.
– Габриель был моим другом. Я не перестал бы считать его другом, даже если бы он перешел к другому издателю. Наша связь выходила за пределы отношений между автором и издателем. Я потому и запустил программу «Виртуальный Габриель Уэллс», что не знаю другого писателя, от которого можно было бы ждать таких оригинальных историй.
– Как вы считаете, он одобрил бы этот ваш шаг?
– Ничуть не сомневаюсь.
– Это вы его убили?
– Нет! Конечно, нет!
Она пристально смотрит на него.
– Тогда кто, по-вашему?
– Ему многие завидовали. На вашем месте я исходил бы из принципа «бритвы Оккама». Вместо того чтобы спрашивать меня, кому выгодно его убийство, надо бы пойти простейшим путем: допросить того, кто грозил его убить…
– Кого вы имеете в виду?
– Большинство писателей друг друга ненавидят, но нет худшей ненависти, чем та, которую испытывают писатели, чьи книги не расходятся, к тем, чьи творения разлетаются, как горячие пирожки. Муази тоже грешит сочинительством. Все критики ползают у его ног, он ведет литературные рубрики в крупных газетах и на телевидении, заседает в комитетах по присуждению литературных премий, пользуется уважением в литературной среде, однако его романы продаются из рук вон плохо. Он пишет скучно, вычурно, бесконечными фразами, его лексика так изысканна, что без словаря ничего не поймешь. Интрига всегда одна и та же: детство поколачиваемого ребенка (его папаша, которого мне повезло знать, приятнейший человек, в гробу небось переворачивается, зная, что сынок строит себе карьеру на лжи, пятнающей его память), парижские оргии в обществе политиков, журналистов и прикормленных писак.
– По-моему, такая литература тоже имеет право на существование. Об этом говорят его престижные награды.
– Чтобы не заподозрить, что литературные премии – плод приятельского сговора, надо верить, что произведения оценивают объективно, не зная, кто автор и издатель, только по качеству текста. Вы в такое верите?
– Вы слишком суровы. Премии присуждают знаменитости, носители громких, признанных в литературе имен.
– Муази уверен, что пишет умные книги для умных людей, а Уэллс строгает сплошной идиотизм для идиотов. Каждая тысяча проданных книг Габриеля была для него ударом под дых. Ненависть к Габриелю лишала его сна. Читали его статьи про Уэллса? Он твердил, что издавать Уэллса позорно, оскорблял его читателей, призывал книжные магазины набраться смелости и объявить ему бойкот. В их последней телевизионной стычке он прямым текстом пригрозил ему смертью.
– Чем отвечал ему Уэллс?
– Авторы и критики ссорятся с незапамятных времен. Его двоюродный дед Эдмонд написал об этом в своей энциклопедии. Сам Габриель пытался оставаться над схваткой. Но не реагировать, конечно, не мог. Кто выдержит публичные оскорбления из уст критиков, чаще всего даже не читающих книги, которые они берутся оценивать?
Александр де Виламбрез умолкает и долго сверлит Люси взглядом.
– Я не сразу отдал себе в этом отчет, но вблизи вы еще ослепительнее, – выпаливает он.
49
После нескольких попыток блуждающие души Габриеля и Игнаса Уэллсов находят в Париже человека, как будто похожего на Сержа Дарлана, хоть и не особенно напоминающего Сами девятилетней давности. Теперь он носит густую черную бороду, нос более приплюснут, щеки впали.
Управляя машиной, он разговаривает по телефону, пользуясь гарнитурой hands free, и все время повторяет свое коронное «если это вас не побеспокоит». Габриель убеждается, что голос всегда выдаст своего обладателя, как бы он ни менял внешность. Серж звонит нескольким женщинам, оказывающимся четырьмя его сестрами. Всем им предстоит собраться вечером у некоей Фаустины Смит-Веллингтон.
