Вторая моя ошибка — магия. Этому аспекту уделял мало внимания, относился, как к некому незначительному дополнению существующих возможностей, замешанных сугубо на реальности. А вышло все иначе, совсем иначе. С другой стороны, кто бы меня просветил? Хотя в последних раскладах по выбору места наблюдения и временной дислокации ее учел. Как?
Да, все просто. Территория острова — категория ограниченная, для меня неизвестная. Возможности по поиску людей в Перпетууме величина неясная. Есть ли здесь магические тепловизоры, а может быть какие-то другие приборы по обнаружению по ауре? Вероятность такого высокая. По моему скромному мнению, скальная порода должна была частично оградить от всех этих магических штук, шел я по обычной стандартной аналогии со знакомыми средствами обнаружения на Пустоши. Вряд ли местные могли проникать магическим взором, через толщи и тверди земным. Еще присутствовала возможность в любой момент оградиться от мира каменной стеной. А самому в это время заняться поисками второго входа, который вот уверен, имелся в наличии. Так как даже при задвинутой плите, чувствовались потоки воздуха.
И еще один важный фактор, целенаправленно и системно искать беглеца рядом с местом, где он нашумел, обычно будут в последнюю очередь. Простые и логичные действия любого преследуемого — скрыться, как можно дальше, убежать, затаиться.
Отлично, логично и безрезультатно.
О чем говорило, яснее ясного и опровергало все стройные теории, мое теперешнее состояние. Глаза заплыли, с трудом подняв распухшие зудевшие веки, вытягивая шею, попытался разглядеть происходящее. Однако в глаза сразу попала вода, их обожгло, будто песка сыпанули. Вокруг темнота, сырость, да в руках невидимого противника слепил фонарь. Болели ребра. Видимо, неплохо мне добавили и, возможно, ногами
[43].
Не дав времени на раздумья и оценку ситуации, чьи-то сильные руки схватили меня за шкирку, будто щенка, и с треском рубашки и жилетки, потащили к костру неподалеку. Я заплетался в ногах, едва не падал. Оказавшись же в круге света, эта импровизированная опора исчезла. От неожиданности повалился лицом в мокрую траву.
Получив несильный пинок по ребрам, затем затрещину, когда с трудом поднял голову, понукаемый и подгоняемый тычками, смог усесться на пятую точку, качало даже сейчас. Шкала жизни, просевшая на две трети, до этого горящая успокаивающим пусть и бледно-зеленым цветом, окрасилась в желтый и чуть мерцала.
— Анастасия, — произнес кто-то, в голосе слышались требовательные интонации.
По мне будто освежающий ветер пронесся, неся с собой какое-то уютное… да, уютное тепло, а шкала жизни одним рывком заполнилась практически до предела. Боль утихла, а ее место заполнил зуд, из разряда нестерпимых. Чесалось все, особенно веки, казалось, маленькие муравьи устраивали забеги по телу, нередко телепортируясь в неожиданные места. Однако теперь можно было осмотреться нормально, а не выхватывать редкие элементы окружающего, смутные и больше домысливаемые.
Впереди на низком раскладном столике стояла лампа «Летучая мышь», в свете которой я разглядел мужчину развалившегося по-царски стуле. Высокий, атлетически сложенный. Широкополая шляпа, отбрасывающая тень на лицо. Поверх черного мундира тонкое расстегнутое пальто-френч со стоячим воротником. На груди, на одежде, висел на толстой, явно золотой цепи медальон в виде круга. В центре которого вспыхивал, вместе с пламенем костра, огромный драгоценный камень.
Черные, начищенные до зеркального блеска, сапоги чуть выше колена. На ремне с серебряной пряжкой, свернутый кожаный хлыст, рядом висели ножны с саблей с причудливой гардой, эфес которой закрывал руку. Массивный блестящий револьвер в открытой кобуре. Брейсерс практически черный, монолитный с мерцающий красным кругом на запястье. Очки, примерно, как у меня. Были…
В руках, с нанизанными на пальцы перстнями, аристократ вертел трость с отливающим синевой набалдашником в виде головы какого-то может и не мифического чудовища — зубастого орла.
Система не выдала имени незнакомца, впрочем, ничего необычного.
Позади справа от франта стояла молодая белобрысая девица, на кого-то она походила, рассмотреть лучше черты лица, не получалось из-за надвинутого стетсона. Та, попыхивала сигарой, отчего ее постоянно окутывали клубы дыма. Длинный плащ с капюшоном был расстегнут, позволяя разглядеть два револьвера в открытых кобурах, внушительного размера боуи, и лассо. Кожаные расклешенные брюки с бахромой по бокам подчеркивали красоту и стройность длинных ног, а остроносые ковбойские ботинки с металлическими вставками на носках дополняли образ. Белая рубашка и жилетка, поверх нее такой же, как у мужика, медальон.
Брейсерс, скрытый широкими рукавами плаща, не рассмотрел. Но, когда девица вынимала изо рта сигару, обнаружил такой же красный круг на запястье.
Слева, держась чуть поодаль, стояла смуглая девушка лет двадцати на вид, очень красивая, идеальные черты, высокая грудь и осиная талия, говорили, что она, как и ее подруга, если террианка, неплохо поигралась с настройками внешности.
Одета же была, как…, в общем, своеобразно. Чулки в крупную клетку на длинных ногах, интересная юбка — подол спереди почти по короткие трусы-шорты, а сзади опускался до пят. Высокие до колена ботинки на шнуровке, отметил непомерно толстую подошву. На голове треуголка с Веселым Роджером, из под которой выбивалась длинная белая, скорее всего, крашенная прядь волос длиной до самого подбородка, и почти закрывающая левый глаз. Гогглы с шипами, брейсерс блестящий золотом и серебром. На боку огромный револьвер, здесь распознал точно, увидев барабан, а не как у Чапмена только силуэт, на другом боку находился большой кинжал, причудливые формы и изгибы которого повторяли ножны. Корсет на шнуровке спереди, поверх все тот же медальон — уменьшенная и уцененная копия, из серебра, красный камень по центру, скорее всего, рубин. Ранг другой? Статус ниже?
У костра с мрачным видом, сидя на бревне, играл огромным ножом бородатый мужик, заросший кучерявым черным волосом настолько, что казалось, видны только глаза. Цилиндр на голове, на нем гогглы. Огнестрельного оружия не видно, но скорее всего под плащом имелось. Дядька Черноморд орудовал колюще-режущим так, любо-дорого посмотреть, если бы не я находился закованный в кандалы здесь и сейчас. Но, профессионал. Интересно, это его постоянный образ действий или элемент психологического давления на меня? И еще это плохой, очень плохой для меня расклад.
Самым безобидным, на мой взгляд, в этой компании был длинный худой парнишка, который развалился на складном стуле рядом с костром и смотрел, не отрываясь, в небо. Хотя может и спал, очки отлично скрывали глаза.
Пауза затягивалась. Я оценивал ситуацию, прокручивал ее, а, франт, судя по всем повадкам, являвшийся главарем местной банды, тем временем разглядывал меня.
Наблюдал он с неким исследовательским интересом эдакого юного натуралиста. Даже голову на бок склонил. Жак Паганель
[44], мать его так!
