– Я имею кое-что сказать. Эта не комната – эта конфетка! – перед напарником, хозяин заливается соловьём, причмокивая три пальца и в экспрессивном жесте разводя их.
– Просто леденец – все зубы обломаешь! – шипит мне на ухо Браен.
– Шо Вы такое говорите! – не унимается этот рекламщик – посмотрите, какая шикарная вентиляция.
Я смотрю не на пластиковый бок кондиционера, который так нахваливает хозяин, а на два ряда дырочек над гардиной в стиле а-ля плазмомет-Каlаshnikоff. Мда, вентиляция точно работает, из нее даже сейчас слегка сквозит.
На последнюю фразу этого горе-метрдотеля: «Вы здесь будете просто счастливы!» язык так и чесался добавить «… как и все идиоты» и я уже ждала коронной фразы блондина «мы пожалуй пойдем!», как Браен неожиданно выдал усталое:
– Ладно, мы переночуем здесь.
Утром следующего дня, наступившим раньше привычного, (в противовес привычным двадцатичетырехчасовых суткам Аргул совершал полный оборот за 20 часов) я почувствовала все прелести коркат-загара. Взглянув на себя в зеркало, поняла, что именно так должна, наверно, выглядеть смерть. Бледное лицо с синим отливом, в глазах мудрость и печаль, рот скривился от головной боли. Мда, прям фотомодель (… в журнал для панков, под заголовком: «Отгадайте, что это за хренотень тут нарисована?»). А еще это не запланированное лечебное голодание – есть, мягко говоря, ничего не хочется.
Порылась в аптечке экстренной помощи, предупредительно захваченной Браеном с корабля. Негусто: спреевый антисептик, шина, тановый зажим, пара стерильных повязок, шприц с заморозкой, ага, вот и обезболивающее! Выпила таблетку и только после этого взглянула на инструкцию. Производитель сообщал, что побочные действия незначительные: всего лишь головная боль, головокружение, тошнота. Интересно, и какой смысл тогда в таблетке? Полежала немного. Напарник с мелкой пока спят, вид у них тоже не ахти.
Когда полегчало, решила немного проветриться, потому как процесс умирания вроде как откладывался на неопределенный срок.
Вернулась в нашу скромную обитель уже после обеда, заметно приободрившаяся и посвежевшая. Ничто так не поднимает настроение, как поход по магазинам, жаль лишь, что большую часть лавчонок, гордо именуемых бутиками (а на деле оказавшихся откутюриеными сельпо) пришлось посетить с экскурсионной целью по причине несоответствия цены и моей платежеспособности. Итогом похода стала покупка вполне удобной пары джинсов, футболок и кроссовок для себя и напарника, чтобы не выделяться в толпе нашивками Союза.
Радостный смех через допотопную дверь, которая открывалась не сенсорно и даже не на гидравлике, а простым толчком руки вперед, оповестил, что у оставленной мной парочки все в порядке.
Отдала обновку Браену. Он с сомнением повертел одежку в реках, покривился (ну да, не брендовые, зато хотя бы на человека, а не на шиплака сшитые) и все-таки примерил. Покупая по принципу «велико – не мало» я чуть перестаралась и джинсы слегка болтались на напарнике, оставляя место для аэрации. Зато футболка пришлась в пору.
– Какие планы? Осведомилась я после дефиле блондинистого привереды.
– Я просмотрел сводки событий. Есть две новости. Начну с хорошей. «Элколай» удалось отбить – вовремя прилетела подмога. Плохая – нас считают погибшими и, следовательно, уже удалили из базы данных. А это значит, что только на таких вот Аргулах, где идентификационные чипы спрашивают в последнюю очередь, можно ничего не опасаться. На той же Вилерне нас мигом бы арестовали за поддельные документы, еще и военного образца.
Даже малышка после такого известия слегка взгрустнула, секунд эдак на тридцать.
– И что будем делать?
– Я уже отправил запрос на восстановление данных, но бюрократия Союза, сама знаешь – притча во языцех. Да и малышку надо вернуть маме. – И тут малявка выдала:
– Не хочу к маме! Не хочу на Танэкт! Лучше умереть! – и, хлопнув дверью, выбежала из комнаты.
– Она даже не подозревает, как ее желание недалеко от действительности – прошептал опешивший от такого поворота событий Браен.
Я вертела на запястье интерфон и размышляла. С малышкой понятно. Танэкт для нее – тюрьма за тысячи световых лет от дома, а отношения в венценосной семейке, похоже, не теплее арктической зимы. Но как бы я не сочувствовала Таире, вечно мы на Аргуле быть не можем, и если доза излучения чудом оказалось меньше летальной (во что мне искренне хотелось верить), то вскоре придётся передать ее матери. А пока…
– Ты знаешь, где находиться серверный банк ОБДИНа? – я резко сменила тему разговора.
– Нет, но могу поискать. Зачем тебе?
– Поищи, пожалуйста – вместо ответа попросила я и вышла из комнаты догонять Таиру.
Глава 6
Бониты с большой дороги
Быть всего лишь мгновеньем
Но миг – это так мало.
Быть чашей терпенья,
Которого не осталось.
Или быть утренней тенью,
что исчезает в полдень
Быть, чтобы жить и верить
Быть, чтобы жить и помнить.
В коридоре Таиры не было, как не было ее и на этаже, и даже в крохотном вестибюле. Решив уже, что малышка спряталась по обыкновению где-то, собралась вернуться в комнату, как вдруг пронзительный визг на одной ноте (впрочем, быстро оборвавшийся) заставил меня поменять планы. Бегом устремившись к источнику звука и на ходу набрав позывной Браена, коротко бросила в интерфон:
– Лови пинг, с мелкой беда! – и не отключая браслета, помчалась на крик.
В том, что визжала именно мелкая, почему-то не сомневалась ни минуты.
На улице лишь увидела, как Таиру запихивают во флайер, но добежать уже не успевала. В отчаянии сорвала браслет и, получше прицелившись, попыталась закинуть его на фаркоп флайера. Шанс, что интерфон чудом удержится под бампером, был сродни вероятности попадания нитки в игольное ушко при условии, что вдевает ее слепой. Браслет и не удержался. По причине то ли моей криворукости, то ли специфического юмора госпожи удачи, он просто застрял, дужкой вписавшись в щель редуктора и грозя упасть на землю в любой момент.
Флайер тем временем, качнувшись, плавно увеличил просвет между землей и днищем и стартанул на верхний уровень движения.
Мгновение спустя из дверей выбежал Браен. В двух словах описала ему произошедшее и указала направление, в котором увезли Таиру. Блондин, не долго думая, подошел к припаркованному у обочины аэробайку и ударил ногой по щитку ввода стартового чипа, после чего соединил клеммы под жуткий аккомпанемент сигнализации. Садясь на шайтан-машину (после такого грубого взлома не уверена, что бортовой компьютер не будет сбоить даже на ручном управлении) Браен бросил через плечо.
– Не тяни атом за протоны, залезай!
Я только успела закинуть ногу на сиденье, как этот зараз… нехороший человек выжал гашетку и резво тронулся, едва не выкинув меня на асфальт. Покрепче вцепилась в первое, что попалось под руку. А попалось его плечо. Я ногтями проехалась по коже, оставив четыре неглубокие, но специфические царапины. Процесс укоренения меня на месте пассажира сопровождался страстным пыхтением и цветастыми эпитетами, почему-то с уклоном в зоокамасутру.
