Все это происходит очень быстро.
Зачем я утруждаю себя описанием всего этого?
Затем, что это территория, полная для меня тяжких душевных переживаний. Или… да просто: территория, полная чувств, скажем так. Даже не пробуйте уяснить, в чем их тяжесть. Одни тяжкие, другим душа радушно открыта. В громадном большинстве, похоже, перемешалось и то и другое, что ввергает меня в состояние эмоционального бичевания.
Тут такое дело. Я в этих краях всего второй раз. И по этой причине эти две поездки видятся мне чем-то вроде двух книжных форзацев, между которыми аккуратно покоится эра Лорри в моей жизни. Однажды я приезжал сюда до встречи с ней. Теперь я снова здесь – сразу после того, как потерял ее. Если это не книга меж двух форзацев, то что же тогда?
Чистые, больше не нужные форзацы. Ничего меж ними не осталось.
Сойдя с шоссе 89А, вам нужно выбрать небольшую дорогу 67, которую еще называют автострадой каньона. Потому, полагаю, что только здесь она и проходит. Начинается от 89А, идет до Северной стены – и кончается.
Когда я впервые увидел пейзаж вдоль дороги 67, то больше всего поражался, насколько он совсем не такой, каким я ожидал его увидеть.
Ландшафт вознесен очень высоко, иные части его даже выше, чем сам край каньона, и весь он сплошной зеленый лес. Он не напоминает красные скалы каньона и ничуть не похож на образ, который создается в воображении под стать пейзажу Аризоны. Сплошные деревья. Очень зеленый и кажущийся бесконечным лес с прогалинами поистине красивых высокогорных лугов тянется по сторонам дороги.
Один из этих лугов особенный. И я его выискиваю. Отличу ли я один луг от другого спустя девять лет? Надеюсь, что да. И все же в душе понимаю, что предстоит гадание.
Съехав с дороги, остановился у первого же увиденного. Запомнилось низкое прерывистое ограждение. Или тут у всех такие?
Решил, что доведу себя только до безумия, если буду стараться отыскать тот самый луг после стольких лет. Так что – выходи из машины, ложись на травку подвернувшегося лужка и считай, что это именно тот или вполне похожий.
К этому времени солнце уже почти на заходе, погода теплая, небо безоблачное. Идеальный летний вечер. Я растянулся в траве на спине и позволил себе вновь прокрутить в сознании прошлое.
Познакомившись с Лорри во дворике «Сторожки Северной стены», мы долго беседовали, и она рассказала мне, что она прошла по горам с Южной стены. Через каньон, от кромки до кромки, за три дня.
«А как же обратно? – спросил я. – Только не говорите, что вы и обратно по горам пойдете, ведь нет?»
«Нет, я сяду на челнок, – ответила она. – Сегодня переночую здесь, а завтра утром воспользуюсь автобусом, который долгим путем идет до Южной стены. Вернусь к своей машине».
Интересный был способ выразиться. Долгий путь до Южной стены. На машине это был единственный путь. Коротким, полагаю, был путь, которым она только что прошла.
Вот тогда я и соврал.
«Я завтра еду на Южную стену. Может, позволите подвезти вас? Челнок-то вроде дороговат».
Я сам приглядывался к автобусу. Думал, как круто будет лезть по горам, пока до Южной стены не доберусь. Но когда я узнал, сколько поездка стоит, то решил, что я и без того уже много потратил на свой маленький отпуск, а потому выбрал просто спуск и подъем обратно. Проще. Дешевле. Тогда еще у меня лишние деньги из ушей не лезли. И, я надеялся, у нее тоже. Потому как подумать не мог ни о какой другой причине, чтобы она сказала «да».
«Похоже, это значило бы просить многого, – заметила она. – Ведь вы даже не знаете меня».
Только, по-моему, она уже знала, что я хотел узнать ее.
«Я все равно прямо туда еду, – сказал я. – Какое тут может быть беспокойство?»
И она согласилась. А поскольку я вполне уверился, что она знает, что я стараюсь узнать ее, я мог только прийти к выводу, что и она, должно быть, хочет, чтоб я постарался, и я ликовал.
На следующее утро в семь часов я доехал от стоянки кемпинга до «Сторожки», и она уже поджидала меня, у ее ног на дорожке лежал громадина-рюкзак.
Мы направились на север по дороге 67, болтая о чем-то, о чем, я в точности не помню. Очень может быть, делились сведениями о состоянии наших ног, особенно четырехглавых мышц и ахиллесовых сухожилий. Во всяком случае, вполне разумно предположить такое. Люди, только что ходившие по горам каньона, склонны к разговору о мышцах своих ног. Это приходит с территорией. В буквальном смысле.
Потом мы добрались до одного из этих милых альпийских лугов.
«Знаете, – сказал я. – По пути сюда меня по-настоящему подмывало остановиться и лечь, вовсю раскинув руки, на траве одного из этих лугов, как маленькие дети раскидываются на свежем снегу. Вы знаете. Когда собираются сделать снежных ангелов».
«Что ж не легли?»
«Не знаю. Подумал, глупо покажется».
«Остановите машину», – попросила она.
«Да не хочу я на самом деле. Так, просто сумасшедшая мысль».
«А я хочу. Я хочу лечь. Остановите машину».
«Слишком поздно. Уже проехали».
«И что? Сдайте назад. За нами никого нет».
Я затормозил. Глянул в зеркальце. Она была права. На дороге, кроме нас, не было ни души.
Я пустил свою старенькую малышку задним ходом, проехал несколько ярдов, съехал на обочину и не успел еще остановиться полностью, как она уже выскочила из машины и бросилась бежать по траве, как счастливый маленький ребенок.
Я – за ней, перепрыгнув через низкое ограждение, и улегся рядом, достаточно близко, чтоб можно было разговаривать, но и не настолько близко, чтоб вызвать у нее раздражение. В конце концов, мы были относительно незнакомыми.
Было холодно. До того холодно, что на траве еще легкий иней лежал.
«А вы руки-то не раскинули», – сказала она.
«О. Точно. – Я исправил свой промах. – Никак не соображу, почему я этого не сделал, когда впервые о том подумал».
«Я тоже, – призналась она. – А вас обычно надо слегка подтолкнуть, чтоб помочь вам сделаться непринужденным?»
«О, нет. Нет. Совсем нет. Обычно мне требуется громадная доза помощи, чтобы быть непринужденным».
Она засмеялась (захихикала вообще-то), и этот смех стал радостным и радушным ответом на вопрос, который тарахтел у меня в голове с самого нашего знакомства. Я ей нравился. Об этом я мог судить по ее смеху. Уж слишком он был веселым, веселее, чем того на самом деле требовала ситуация. Наполовину заигрывающий, хотя, наверное, сознательно она такого и не хотела.
Кто знает? Кто на самом деле знает, что творится в чьей-то еще голове? Впрочем, я наверняка кучу времени потерял, рассуждая да беспокоясь об этом.
