Старик склонился над ней и улыбнулся.
– Ух ты, даже карту принес.
– Да. – Грек взял карандаш. – Но если Максимов хотел выкопать второй пруд на севере, тогда почему он в итоге перенес проект вот сюда? Это ведь довольно далеко от вот этой точки, так ведь-нет?
– Так. – Старик осторожно разровнял карту ладонью. – Видите ли, тут были чисто технические проблемы. Проблемы ресурсов. Нам приходилось выкручиваться буквально на каждом шагу. Задача была не из легких. Довольно сложно сварить кашу, если у тебя есть только вода и топор. Именно этим мы, в сущности, и занимались: варили кашу из топора. Кашей был наш проект, а топором – полное отсутствие оборудования. У нас были только лопаты и люди. И наши мозги. Тут ведь еще надо учитывать, что земля, на которой мы живем, находится под легким наклоном, мы живем на холме, хоть и не чувствуем, на деле же, если взять за точку отсчета уровень моря, то перепад высоты между этой точкой – он ткнул пальцем в северную часть карты, – и этой – палец опустился над южной частью карты, – довольно большой. И у Максимова просто не было оборудования, чтобы бурить до грунтовых вод. И тогда он и придумал свой проект «четыре пруда». Сеть из четырех водоемов, которые связаны, как сообщающиеся сосуды, вы ведь уже проходили это на уроке физики, так?
Мы с Греком кивнули.
– Но ведь он так и не закончил свой проект, нет?
Косарь улыбнулся и посмотрел на меня.
– А твой друг отлично подготовился. Сколько вам лет вообще-то?
– Тринадцать.
– Это впечатляет. – Он вздохнул и продолжил: – Да, над четвертым прудом работал уже я. Это было несложно, я всего лишь доделал его работу. Проект был уже готов, когда он… ммм… скончался.
– А что случилось с третьим прудом? – Грек сделал все, чтобы этот вопрос звучал максимально непринужденно, как простое, праздное любопытство.
Вопрос повис в воздухе, и я почувствовал, как атмосфера в комнате вдруг сгустилась. Запах морковного салата стал еще острее, в животе у меня урчало.
Косарь снисходительно рассмеялся.
– Да, третий пруд, или, как говорят, Третье озеро, – это нечто вроде местной легенды. Я слышал много нелепых историй о том, что с ним случилось.
– Например?
– Например?
– Да, – Грек взялся за ручку, – расскажите про самые нелепые легенды. Мы могли бы собрать их и записать, чтобы рассказать о них в своем докладе, это ведь интересно-нет?
– Ну, – Косарь пожал плечами, – самая идиотская версия гласит, что во время бурения геологи наткнулись на древнее кладбище, я не очень вдавался в подробности, потому что версия эта не выдерживает никакой критики.
Мы с Греком переглянулись.
– А вторая версия?
– Да они все примерно одинаковые. – Он положил руку на набалдашник своей трости, и только тут я заметил, что на левой руке у него нет среднего пальца – лишь короткий обрубок, одна фаланга из трех. – Все версии утверждают, что геологи во время бурения что-то там нашли: залежи алмазов, сокровище, скелет динозавра, бомбоубежище, ворота в ад, портал в другое измерение.
– А как все было на самом деле?
Косарь вздохнул.
– На самом деле всему виной время. Наш проект уже находился в процессе реализации, два пруда были готовы, а потом оказалось, что несколько заводов в Советском Союзе уже запущены и уже производят трубы. Это сильно облегчило задачу инженерам, проект был переделан буквально на коленке, и после перерасчета стало ясно, что третий пруд, или Третье озеро, называйте как хотите, больше не нужен.
– Но если он был не нужен, тогда почему вы не поменяли номера? Почему четвертый пруд не сделали третьим?
– Проект был уже готов, во всех сметах и документах значились именно эти номера прудов. И мы, инженеры, именно так их между собой и называли, и как-то так получилось, что названия просто прижились, и мы не видели никакого смысла в том, чтобы менять их.
– Но ведь третий пруд действительно начали копать-нет?
Косарь покачал головой:
– Об этом мне ничего не известно. Я принял проект в тот момент, когда надо было копать четвертый пруд, в том месте, где на плане было написано «четвертый пруд», мне сказали «Копай!», и я сказал «Так точно! Здесь будет четвертый пруд».
Вдруг на столе задребезжал будильник, Косарь бросил взгляд на циферблат – 19:30.
– Вам пора, – сказал он.
– Но мы ведь только…
– В другой раз. У меня дела.
– Хорошо. Мы придем завтра.
– Нет, не завтра. В другой день.
Грек начал складывать карту.
– Можно я схожу в туалет? – вдруг спросил он. – Я быстро, правда.
Косарь посмотрел на часы, он явно нервничал.
– Хорошо, только быстро. – Грек подскочил с дивана и огляделся.
– Коридор, последняя дверь налево, – подсказал старик.
И мой друг, пританцовывая, убежал в коридор.
Косарь поднялся и начал торопливо убирать со стола. Я бросился помогать ему.
– Торт можете забрать, – сказал он, – я не ем сладкое.
– А где туалетная бумага? – раздался приглушенный крик Грека из туалета. – А, все, нашел.
Затем – звук смыва в унитазе, шелест воды в раковине и щелчок двери.
– Извините, что так долго. У меня проблемы с пищеварением.
* * *
Мы попрощались со стариком и вышли на улицу.
– Иди спокойно, не оборачивайся, – сказал Грек, – веди себя естественно. Скорее всего, он смотрит на нас из окна. Сейчас зайдем за свинарники и спрячемся в поле.
– Зачем? Я думал, мы закончили.
– Пффф… мы еще даже не начинали. Когда он уйдет, мы вернемся.
– Мы – что?
– Тихо ты, я же сказал: веди себя естественно. У него в туалете есть маленькое окошко. Я открыл шпингалет и подложил карандаш между рамой и подоконником, чтобы оно не закрылось.
В животе у меня словно завязали морской узел.
– Мы не можем. Это незаконно.
Мы зашли за свинарники и одновременно рванули в сторону пшеничного поля, так, словно за нами спустили гончих. Затаившись в зарослях озимой, мы легли на холодную землю.
– Как в той книге, – сказал я, – «Над пропастью во ржи». (На самом деле, конечно, ничего похожего тут не было, и книжку я так и не дочитал, а вспомнил о ней сейчас, чтобы казаться умнее.)
– Это не рожь, это пшеница, – сказал Грек. – Так, слушай сюда: сейчас Косарь пойдет на почту, я засекал время – вернется он только через сорок минут, в двадцать двадцать, понял-нет? У нас полно времени.
– Знаешь, мне кажется, это плохая идея.
