– Достану тебя, когда буду готов, – сказал он и, прежде чем я успел проскользнуть обратно, захлопнул окно прямо перед моим носом, оставляя меня на крыше.
Я закрыл глаза, но от этого мне стало еще страшнее, и я снова открыл их. Не оставит же он меня здесь? Прямо подо мной раскинулась деревня, и я смотрел на нее с огромной высоты – так высоко я никогда еще не забирался, и это пугало больше всего. Я цеплялся лапами за крышу, и, хотя мансардное окно находилось рядом, оно было закрыто, и я бы не смог в него пролезть, даже если бы осмелился двинуться с места. Я хотел было подать голос, но тут же отмел эту идею: какой смысл надрываться, если все равно никто не услышит? Только ветер унесет с собой мой жалобный вопль. Я надеялся, что с Джорджем все в порядке, мне стало совестно, что я оставил его один на один с Лиамом. Надо же, хотел помешать злоумышленнику, а в результате сам застрял на крыше, бросив своего котенка.
Никто меня не видел, так что положение мое и впрямь оказалось безвыходным. Все наши ушли на пляж, который маячил далеко-далеко внизу. Я знал, что нет смысла звать на помощь. Меня не увидят и не услышат.
Я придвинулся как можно ближе к окну и, изловчившись, заглянул внутрь. Страх чуть отступил. По крайней мере, я мог видеть комнату. Во мне теплилась надежда: может, удастся привлечь чье-либо внимание? Рано или поздно меня ведь хватятся? Я видел Лиама: явно недовольный, он продолжал красить стены. Дрожа от страха, измотанный попытками удержаться, я неотрывно смотрел в окно, надеясь, что кто-нибудь меня заметит. Конечно, Лиам освободит меня – он ведь не хочет меня убить только потому, что я помешал его планам? Не злодей же он в конце концов? Но, похоже, силы меня покидали. Я чувствовал, как затекли лапы от долгой неподвижности. Лиам несколько раз выходил из комнаты, но я не видел никаких признаков Джорджа. И снова закрались сомнения в том, что меня когда-нибудь спасут.
Солнце припекало, меня мучила жажда, я устал, и тело ныло от напряжения. Что со мной станет, если я свалюсь с такой верхотуры?
Казалось, уже смеркается, и небо нависло надо мной, угрожая обрушиться на голову, когда я наконец услышал голоса и Полли с Колином зашли в комнату. Я распластался по окну и взвыл что есть мочи. Но стекло было слишком толстым, и мой голос утонул в воздухе.
– Послушай, Полли, мне очень жаль, но, как я уже сказал, сейчас все улажено и он хорошо поработал, покрасив комнату, – с трудом различил я слова Колина.
– Все так, но я не в восторге от его успехов. В конце концов, это в его краску наступил Джордж, после чего едва не испортил пол в ванной, а мы ведь его только что положили.
Что? Как Джордж умудрился залезть в краску?
– Я знаю и уже влепил ему выговор. Но есть и хорошая новость: пол в ванной как новенький и котенок тоже. – Он попытался рассмеяться, но смех прозвучал виновато. – Пожалуйста, послушай. Я понимаю, он допустил немало ошибок, но он хороший парень… – Он вдруг посмотрел наверх, и я со всей силы ударил лапой по стеклу. – Полли… – Полли проследила за его взглядом.
– Боже мой, что там делает Алфи? – закричала она.
– Постой-ка. – Колин раскраснелся. Он схватил складную лестницу, стоявшую у двери, разложил ее и полез наверх. Я осторожно попятился назад, когда он открыл окно. Колин бережно схватил меня, еле живого, и, затащив в комнату, передал Полли.
– О, Алфи, как же ты попал на крышу? Бедный малыш, ты в порядке? – Полли прижала меня к себе, гладила, и это меня успокаивало.
– Лиам, иди сюда, – крикнул Колин. Появился Лиам – очевидно, он драил пол, потому что в руках у него была тряпка, испачканная голубой краской.
– Как Алфи оказался на крыше? – спросила Полли. – Сначала я вижу, как Джордж, весь в краске, топчет пол ванной, потом нахожу другого кота, застрявшего на крыше. Все это время ты работал здесь, как же так вышло, что ты ничего не видел? Что происходит? – Она кипела от ярости, крепче прижимая меня к себе. Я снова чувствовал себя в безопасности.
– Должно быть, он вылез на крышу, когда я отлучился. Я открыл окно, чтобы выветрился запах краски, но потом закрыл его, и как раз тогда Джордж, наверное, залез в краску, – объяснил он. Я до сих пор не знал, что произошло с Джорджем.
– Лиам, тебе надо быть повнимательней, – сказал Колин. Мы с Полли сверлили его взглядами.
Напившись воды и получив порцию ласки от Полли, я пошел искать Джорджа, который предсказуемо сидел в кустах, карауля Шанель. По крайней мере в Линстоу я всегда знал, где искать своего мальчика.
– Что произошло? – спросил я.
– Этот человек – маньяк, – пожаловался Джордж. – Я спал, он схватил меня и положил в поднос с краской, а потом приказал ходить по полу в ванной. Я не хотел, но он поднял меня и заставил это делать.
– Какой ужас, жаль, я не смог его поцарапать или того хуже. Он не ударил тебя?
– Нет. Хорошо хоть Полли не стала меня ругать.
– Нет, похоже, она винит во всем Лиама, и это хорошо. Знаешь, что я тебе скажу: теперь ему не поздоровится.
– Правда? – Джордж широко распахнул глаза.
– Да, Джордж, это война.
После инцидента на крыше взрослые суетились вокруг меня больше, чем обычно. Должен признать, меня до сих пор била дрожь, когда я мысленно переживал те страшные минуты. Крыша оказалась даже выше, чем дерево, на котором я застрял несколько лет назад. Но в то же время мне не хотелось лишний раз говорить об этом, чтобы не пугать Джорджа. Я просто предупреждал его о Лиаме, и, хотя Джордж, разумеется, сказал, что нисколечко его не боится, я повторял, что нельзя оставаться наедине с этим парнем. Что, если бы на моем месте оказался Джордж? Что, если бы мой котенок застрял на крыше или, того хуже, упал? Я даже думать об этом боялся. Мне стали ясны две вещи. Дело оказалось серьезнее, чем я предполагал.
И без войска мне не обойтись. Вся надежда на Гилберта. Я понимал, что должен во что бы то ни стало привлечь его на свою сторону, поэтому задействовал секретное оружие: Джорджа.
Той ночью мы поджидали его вместе, и, когда появился Гилберт, у Джорджа загорелись глаза. Кот явно произвел впечатление на моего мальчика.
– Какая у тебя красивая шкурка, – сказал он.
– Спасибо. – Гилберт поднял хвост. Я не сомневался, что Джордж давно покорил Гилберта. Никто не мог устоять перед очарованием котенка, разве что Шанель и Андреа. – Ладно, давайте пойдем на пляж. Будет весело.
Гилберт повел нас через дорогу, а потом мы перепрыгнули через стену, отделявшую тротуар от пляжа. Он приказал нам следовать за ним и припустил вверх-вниз по песчаным дюнам.
– Ги-и-и-и, – завопил Джордж, кубарем покатившись по склону.
– Будь осторожен, – предупредил я.
– Все в порядке, Алфи, песок мягкий, не ушибешься, – успокоил меня Гилберт. Мы затеяли игру в прятки, и я, остерегаясь оставлять Джорджа одного, прятался вместе с ним, а Гилберт нас искал. Вода отступила, и мы обнюхивали лодки, застывшие на мокром песке в ожидании прилива. Разгуливая под луной, я вдруг поймал себя на мысли, что именно так нужно проводить каникулы. Не беспокоиться о плохих людях, а веселиться и получать удовольствие. И Гилберт оказался прав: здесь, на берегу, действительно весело.
