В ответ на это Розалинда разразилась тирадой на английском, из которой мне удалось уловить лишь одно слово — Morocco.
— Прости, но я ничего не поняла, — смущенно произнесла я.
Англичанка снова перешла на испанский:
— Я сказала: нет, черт возьми, разницы, какое у тебя прошлое, если ты лучшая модистка во всем Марокко. А насчет твоей мамы… Бог милостив, как говорят у вас в Испании. Вот увидишь, все обязательно разрешится.
25
Рано утром на следующий день я отправилась в комиссариат, чтобы сообщить дону Клаудио о постигшей меня неудаче. Из четверых полицейских на своих местах в этот раз были двое — самый старый и самый худой.
— Шефа еще нет, — объявили они в один голос.
— А когда он придет? — спросила я.
— В половине десятого, — сказал один.
— Или в половине одиннадцатого, — сказал другой.
— Или завтра.
— Или вообще никогда.
Оба гадко засмеялись, и я почувствовала, что больше ни минуты не смогу выносить этих двух нахалов.
— Передайте ему, пожалуйста, что я приходила. Что я съездила в Танжер, но не смогла ничего добиться.
— Как прикажешь, моя королева, — сказал старый полицейский.
Я направилась к двери не попрощавшись и уже собиралась выйти, когда за моей спиной раздался голос Каньете.
— Если будешь глядеть поласковее, я когда угодно сделаю тебе еще один пропуск.
Я не остановилась и, с силой сжав кулаки, чуть повернула голову, чтобы мой ответ долетел до его ушей.
— Оставь его себе, сукин сын.
С комиссаром я столкнулась на улице, что неудивительно, поскольку испанский квартал был небольшим и люди там постоянно встречали друг друга. К счастью, это произошло уже достаточно далеко от комиссариата, что избавило меня от возможного предложения дона Клаудио пройти с ним обратно. Как всегда в светлом льняном костюме, он был свежевыбрит и готов начать свой рабочий день.
— Я вижу, настроение у вас не очень, — сказал комиссар, едва завидев меня. — Надо полагать, с «Континенталем» договориться не удалось. — Он кинул взгляд на часы. — Ладно, пойдемте выпьем по чашечке кофе.
Дон Клаудио провел меня в «Касино Эспаньоль» — красивое здание на углу, с балконами из белого камня и огромными окнами, выходившими на главную улицу. Араб-официант устанавливал навес, скрипя металлическими опорами, а двое других расставляли на тротуаре под его тенью стулья и столики. Начинался новый день. В здании было свежо и безлюдно; в центре находилась широкая мраморная лестница, а по бокам — два зала. Мы с комиссаром прошли в располагавшийся по левую руку.
— Доброе утро, дон Клаудио.
— Доброе утро, Абдул. Два кофе с молоком, пожалуйста, — заказал он, взглянув на меня и убедившись, что я не против. — Ну что ж, рассказывайте.
— Мне не удалось ничего добиться. Администратор в гостинице новый — не тот, который был в прошлом году, — но ему все известно. И он даже слышать не захотел ни о какой отсрочке. Сказал, что мне и так во многом пошли навстречу и если я не выплачу долг в установленный срок, они заявят на меня в полицию.
— Понятно. Поверьте, мне очень жаль. Но боюсь, в этом случае я уже ничем не могу вам помочь.
— Да, я понимаю, вы и так достаточно для меня сделали, добившись отсрочки на целый год.
— И что вы собираетесь предпринять?
— Немедленно погасить долг.
— А ваша мама?
Я пожала плечами:
— У меня нет особого выбора. Остается только работать и откладывать деньги, хотя, боюсь, когда мне удастся скопить нужную сумму, будет уже слишком поздно и вывезти маму не получится. Сейчас я должна поскорее выплатить долг. Деньги у меня есть, так что все в порядке. Именно поэтому я хотела вас снова увидеть. Мне нужен новый пропуск для проезда через границу и мой паспорт на пару дней.
— Ваш паспорт останется у вас, вы не должны мне его возвращать, а что касается пропуска… — Комиссар сунул руку во внутренний карман пиджака и достал оттуда кожаный бумажник и авторучку. Вынув из бумажника карточку, он нацарапал на ней несколько слов, поставил подпись и вручил мне: — Вот возьмите.
Я спрятала карточку в сумку, не прочитав, что на ней написано.
— Вы поедете на «Ла-Валенсьяне»?
— Да, думаю, да.
— Так же, как и вчера?
Я несколько секунд смотрела в его проницательные глаза, прежде чем ответить.
— Нет, вчера я ехала не на автобусе.
— Как же вы добрались до Танжера в таком случае?
Я знала, что ему прекрасно это известно. И также знала, что он хотел услышать это от меня. Мы оба отпили по глотку кофе.
— Меня подвезла на машине хорошая знакомая.
— Какая знакомая?
— Розалинда Фокс. Моя клиентка, англичанка.
Еще один глоток кофе.
— Вы в курсе, кто она такая, не так ли? — спросил комиссар.
— Да, в курсе.
— Будьте осторожны.
— Почему?
— Потому что. Вы должны быть осторожны.
— Скажите мне почему, — настаивала я.
— Потому что есть люди, недовольные ее присутствием здесь и ее связью с одним человеком.
— Я это знаю.
— Что вы знаете?
— Что ее роман пришелся не по душе некоторым людям.
— Каким людям?
Комиссару не было равных в умении выжимать информацию до последней капли — эта его черта была хорошо мне знакома.
— Определенной группе людей. Не заставляйте меня рассказывать вам то, что вы и так знаете, дон Клаудио. Зачем мне произносить имена, которые и без того вам известны? Я не хочу обманывать доверие своей клиентки.
— Ну хорошо. Подтвердите мне только одно.
— Что?
— Фамилии этих людей испанские?
— Нет.
— Ладно, — просто сказал он и, допив кофе, посмотрел на часы. — Мне пора идти, меня ждет работа.
— Меня тоже.
— Да, я знаю, что вы работаете не покладая рук. Вам известно, что вы завоевали прекрасную репутацию в городе?
— У вас всегда самые надежные сведения, так что, наверное, мне стоит этому поверить.
Комиссар улыбнулся — впервые за все время нашего разговора, и эта улыбка сделала его года на четыре моложе.
— Я знаю только то, что обязан знать. Да и вы, думаю, тоже не обделены информацией: женщины обожают поговорить, и ваши клиентки наверняка не отказывают себе в удовольствии поболтать у вас в ателье о том о сем.
Да, мои клиентки действительно любили поговорить. Они рассказывали о своих мужьях и об их делах, о многочисленных знакомых и о том, что те или иные люди делают, думают и говорят. Однако я не подтвердила предположения комиссара, но в то же время не опровергла их. Просто поднялась со своего места, проигнорировав его реплику. Дон Клаудио позвал официанта и знаком попросил записать выпитый кофе на его счет. Абдул молча кивнул.
