Не откладывая дела в долгий ящик, Вахрушев на собственной тачке мотнулся по первому адресу.
Помимо восстановления справедливости и воздаяния преступникам старлеем двигал еще один мотив, гораздо более приземленный. А именно: разбойное нападение на гражданина Кудряшова было зарегистрировано, заведено уголовное и разыскное дело. Раскроешь его – получишь лишнюю «палку» в отчете. Да и преступление – в масштабах, конечно, города и района – слыло резонансным. О нем даже местная газета «Красный казак» написала. И сам начальник ОВД подполковник Красулин буквально давеча упоминал на разводе, что избиением столичного блогера интересовался лично мэр.
Первым из опознанных Кудряшовым, номером восьмым в полицейской картотеке, значился гражданин Зиборов восьмидесятого года рождения. Проживал он по адресу: Гайдара сто тридцать восемь, частный дом. И если Артем в свое время поразился, насколько чистенькая бедность, в которой ютились Настя и Юля с их мамой, находится ниже привычного ему жизненного уровня, а квартира несчастного наемника-алкоголика Сопелина в Казацке показалась просто ужас-ужас, то хатка, где был зарегистрирован и проживал Зиборов, даже привычному Вахрушеву представилась настоящим дном. Избавьте нас от необходимости описывать интерьер в подробностях, скажем лишь, что в избу старлей входил, мысленно зажав нос, а подозреваемого нашел на топчане, храпящего в куче тряпья. Под глазом у последнего красовался застарелый бланш – важный аргумент в пользу подозрений в причастности, ведь пострадавший москвич только что заявил, что мог одного или даже обоих разбойников, защищаясь, зацепить. Склонившись к нему, Степан понюхал воздух. Служба в полиции научила его разбираться в градациях алкогольного выхлопа своих клиентов, и сейчас, судя по испарениям Зиборова, он понял, что пьян тот далеко не мертвецки, хмель из него постепенно выходит, и ежели его прямо сейчас разбудить, то он, пожалуй, будет не только транспортабельным, то есть пойдет своими ногами, но и пригодным для допроса. Но прежде чем тревожить мирный сон подозреваемого, полицейский – как ни было противно даже ему, привычному, – осмотрел комнатенку, где тот проживал. Не поленился, заглянул и под топчан, на котором почивал Зиборов, посветил фонариком. И – эврика! – обнаружил там бейсбольную биту. Помнится, потерпевший гражданин Кудряшов по телефону из Москвы говорил, что именно таким орудием был вооружен один из преступников. Вообще-то бита – вещь недешевая, поэтому понятным становилось, почему отнюдь не преуспевающий по жизни Зиборов от орудия преступления немедленно не избавился – рассчитывал, видать, кому-нибудь впоследствии загнать, хотя бы даже за бутылку. Правда, гран осмотрительности у разбойника да оставался: биту, похоже, вымыли и впоследствии протерли, поэтому искать на ней отпечатки лап хозяина, а также следы крови, кусочки кожи и волосяного покрова столичного терпилы не приходилось.
На минуту старлей задумался. Затевать бодягу с постановлением на обыск жилого помещения, понятыми и протоколом не хотелось. Поэтому иная, более смелая мысль зашла ему в голову.
Он вышел во двор, в грязную консервную банку налил воды из уличного водопровода – заодно и свежего воздуха глотнул. Вернулся в хатку и опрокинул сосуд над лицом спящего.
Тот, просыпаясь, разразился восьмиэтажными проклятиями и привскочил на своем топчане.
Уцепившись за последнее бранное слово в бессмысленном и беспощадном вопле Зиборова, полицейский гаркнул на него:
– Сцука?!? Я тебе не сцука, а старший лейтенант полиции Вахрушев Степан Семенович! Хочешь помимо прочего за оскорбление сотрудника при исполнении срок получить?! А ну! Быстро встал! Лицом к стене! Руки за спину! Живо, давай!
Кое-как испуганный Зиборов выполнил его команды: поднялся, развернулся, сложил за спиной обе кисти. И тут старлей – щелк – нацепил на него наручники да затянул потуже. А когда закрывал браслетики, то не скороговоркой, а раздельно, как дебилу, объявил: «Ты задержан по подозрению в разбойном нападении на гражданина Кудряшова». Затем вытолкал его во двор – да и биту с собой прихватил.
У старлея мелькнула было мысль не чикаться, а попытаться расколоть преступника немедленно – однако он по опыту знал, что наручники и прогулка в отделение обычно оказывают на злодеев серьезное воспитательное значение. От разбойника воняло хуже, чем от помоечного пса. Жалко, конечно, такое сокровище в собственную машину сажать, но что делать, откроем все окна, попробуем выветрить. Будем также надеяться, что гаденыш вдобавок не опрудится и не проблюется.
Вахрушев затолкал его на злодейское место, на заднее сиденье. Бита, как улика, гордо ехала на переднем пассажирском. Не хотелось думать, что, ежели он злодея не расколет, капитану надают по ушам за то, что изъял улику без санкции и протокола – но или грудь в крестах, или голова в кустах! Была не была!
В отделе решил не в «обезьянник», к социально близким корешам разбойника отправлять – будет там перед друганами-алкашами выламываться, цену себе набивать. Нет, Вахрушев попросил у дежурного ключи от пустой камеры – пусть подумает в одиночестве над своим поведением. Привел вонючку в пустую камеру, отомкнул ему наручники, затем грохнул за собой тяжелой дверью и, насвистывая, отправился к себе в кабинет на второй этаж – клиент должен дозреть, к тому же алкогольная абстиненция у него начнется (проще говоря, сильное желание поправить здоровье). Настроение у старлея было на удивление хорошее – почему-то казалось, что алкаш слабоват и, возможно, расколется.
Писанины Вахрушеву по службе всегда хватало, поэтому он и впрямь почти позабыл о задержанном. И только часа через четыре вспомнил.
Вернулся в камеру. Вошел, поигрывая битой. Гражданин Зиборов сидел на нарах в позе скорби или глубокой задумчивости. Дернулся, увидев биту, заскулил: дескать, чего забрали, он тут не при делах.
– Заткни фонтан, – беззлобно бросил полицейский. – Давай, отвечай: ты что делал восемнадцатого октября сего года с двадцати одного до двадцати трех часов вечера?
– Откуда я знаю? У меня все дни, как один… Это две недели назад было…
– Что – «это»? Что – «было»? Нападение на гражданина Кудряшова? Нанесение ему тяжких телесных? В том числе этой битой? Тебя опознали, Зиборов, понял? Уверенно опознали, трое человек, и под камерой ты засветился. – Насчет трех человек и камеры был явный блеф, кроме опознания, сделанного потерпевшим по фотке (и проведенного против правил), ничего за душой у старлея не было. Но смелость города берет, и полицейский продолжал наезжать на преступника: – Слушай сюда внимательно, Зиборов! В свете происшедшего перед тобой сейчас во весь рост встает одна дилемма. Дилемма – знаешь, что такое?
Задержанный испуганно помотал головой.
– Слово латинское. Оно означает трудный выбор. Или важную жизненную развилку. Для тебя эта развилка заключается в следующем. Или мы с тобой прямо сейчас поднимаемся ко мне в кабинет и там оформляем с твоих слов явку с повинной. Твою, Зиборов, явку с повинной, въезжаешь? В этой бумаге ты чистосердечно раскаиваешься в случившемся, а именно: «Вместе с таким-то и таким-то, по наводке такого-то или таких-то, я, гражданин Зиборов, как тебя там, восемнадцатого октября сего года из хулиганских побуждений совершил нападение на гражданина Кудряшова. (Как раз того мажорчика на «Ауди» из Москвы, которого ты со своим подельником Залесным отоварил.) В ходе нападения я намеревался использовать бейсбольную биту фирмы «Луивиль слага» – вот эту самую биту, которую ты, дескать, притаранил сюда с собой в ходе явки с повинной, – однако, пишешь ты дальше, ни одного удара Кудряшову я, мол, ни ею, ни иными предметами или руками нанести не сумел». Ты понял, как я тебя выгораживаю? Тебя, засранец, хоть ты и не заслужил пока! И потом напишем от твоего лица: «Бил, мол, Кудряшова исключительно один Залесный». Ты понимаешь, к чему я клоню, Зиборов? К тому, что, если мы с тобой сейчас сделаем вид, что ты как бы пришел к нам первым, ты сможешь заложить своего подельника по полной программе. А сам ты, получится, ни в чем не участвовал, а только стоял и смотрел. Ну, может, только раз на Кудряшова замахнулся. Я и потерпевшего предупрежу, чтоб он лично тебя на суде выгораживал. Ты понял, какой тебе сервис? Тогда, если ты будешь деятельно содействовать следствию, я проведу тебя по статье сто двенадцатой УК, а именно причинение вреда здоровью средней тяжести. А учитывая явку с повинной и чистосердечное раскаяние, получишь ты максимум пару лет, да и то условно. – Капитан сознательно приуменьшал возможные для клиента последствия. – А сегодня я тебя, непосредственно сразу после того, как оформим явку, освобожу из-под стражи, пойдешь себе спокойно домой, пить дальше. Вот такой получится для тебя благоприятный исход.
