«Ах вот, значит, кто это был, – сообразил молодой человек, – а я думал, что это Настя». А мать продолжала:
– Я ведь не могла с тобой рядом ехать, я твою машину следом гнала…
– Как она?
– Кристи? Рвется к тебе.
– Я «Ауди» имел в виду.
– О, ты уже шутишь! Это хорошо. Машину отец перегнал на дачу, в гараж. А Кристиночка просила передавать тебе привет. Я пока ей не разрешила ехать, не знала, как ты и что на это скажешь. Но если позволишь, она бы тебя завтра навестила. Как раз у меня с ее родителями совещание, а Кристиночка могла бы подскочить. Если ты хочешь, конечно, ее видеть…
«Вот так, – с неудовольствием подумал Артем, – без меня меня женили. В буквальном смысле – пока я находился в бессознательном состоянии». Ему хотелось сказать, что он собирается жениться совсем на другой – на Насте, которую встретил на юге, но объяснять и спорить ему казалось слишком сложным, долгим и утомительным. И вместо того пробормотал:
– Не надо Кристи пока… пока я такой…
Мама поняла это по-своему: сынок не хочет выглядеть перед будущей настоящей невестой беспомощным и слабым, поэтому воскликнула:
– Правильно! Я тогда сама к тебе все-таки завтра приеду, прямо после работы! Что тебе вкусненького привезти?
– Пить очень хочется. Привези компотика, не покупного, а своего, сваренного.
– Принято!
– И чаю, в термосе, свежезаваренного.
От Артема не укрылось, что мать тревожно переглянулась с отцом. Проговорила неуверенно:
– Надо у профессора Енукидзе спросить разрешения. Он говорил, что тебе может быть крепкий чай не показан.
– А что такое? – засмеялся он. – Чай ведь не водка, не наркотик! Вы мне не чефир заваривайте!
– Все равно, после оперативного вмешательства на головном мозге следует соблюдать меры предосторожности.
– Да ладно вам! Это ведь просто чай!
– О! – с деланной бодростью воскликнул отец, уводя разговор в сторону. – Раз ребенок с мамой спорит, значит, явно пошел на поправку!
Родители привезли сыну винограда, апельсинов, сладкой, не вяжущей израильской хурмы.
Уехали воодушевленные.
А по пути домой, вдохновленная внезапным порывом, Елена Анатольевна зашла в ту самую церковь, где молилась за здоровье сына, и пожертвовала, ради иконы Богородицы, все драгоценные изделия, что на ней в тот момент были.
Служительницы выглядели благодарными, однако ничуть не удивленными.
Судя по огромному количеству колец, сережек, кулонов и золотых браслетов, что украшали драгоценный оклад, Кудряшова оказалась далеко не первой, кому помогло заступничество Богоматери.
* * *
После ухода родителей Артем заснул, однако вскоре его разбудил телефонный звонок.
Звонок шел с незнакомого номера, со смутно вспоминаемого префикса, однако он, повинуясь необъяснимому порыву, трубку взял.
Незнакомый мужской голос поинтересовался, Кудряшов ли это Артем Александрович.
– Да, это я.
– Из полиции города Казацка беспокоят. Оперуполномоченный старший лейтенант полиции Вахрушев. Врачи сказали, что вы пришли в сознание и с вами можно поговорить. Это так?
– Можете.
– По факту нападения на вас возбу́ждено уголовное дело. В рамках оперативного сопровождения я должен вас как потерпевшего опросить.
– Попробуйте. Но я мало что помню.
– Вы можете описать, что случилось с вами вечером восемнадцатого октября?
– Что случилось? Я вышел из ресторана, где ужинал.
– Употребляли?
– Простите?
– Спиртные напитки употребляли, спрашиваю.
– Не употреблял. Я на машине был. А за рулем не пью. А что, у вас, в Казацке, иначе обстоит? – Потерпевший слегка разозлился.
– Всякое бывает, – уклонился от ответа старлей. – Продолжайте. Вы вышли из заведения, и?.. Что дальше?
– И на меня напали. Двое. Нанесли несколько ударов. Один бил бейсбольной битой. Второй – железным прутом, вроде арматуры. Я пытался сопротивляться, однако они были вооружены, повалили, начали валтузить лежачего, а потом я отключился.
– Ответить им смогли?
– В смысле?
– Нанесли им удары? Может, у них на физиономиях отметины остались?
– Было дело. Куда конкретно попал, не помню. И не помню, насколько они пострадали. Но надеюсь, что сильно.
– Описать злодеев можете?
– Честно говоря, вряд ли. Было темно, и я их видел в первый и, надеюсь, последний раз в своей жизни.
– А если я вам предъявлю фотокарточки, узнаете?
– Попробую, конечно, но…
– Тогда я вам вышлю. Лучше на телефон или на электронный адрес?
– Давайте по вотсаппу, чтоб вам меньше платить.
– Там будет двенадцать-четырнадцать, по-простому говоря, разнообразных рож. Если узнаете кого-то, дайте знать. А если нет, тоже сообщите: никого, мол, не опознал.
– Но ведь подобное опознание юридической силы не имеет? – засомневался Артем.
– Если надо будет показания ваши закрепить, не волнуйтесь, мы найдем способ, как это сделать. А пока нам для оперативных целей, для розыска душегубов, ваша помощь требуется.
– А я думал, вы их уже нашли, осталось только доказать… – разочарованно вздохнул Артем.
– Не сомневайтесь, разыщем!
– Даже странно в нынешние времена слышать подобную уверенность, – улыбнулся молодой человек. Незнакомый полицейский старлей с бодрым голосом начинал ему нравиться.
– Конечно, а вы как думали? Всякая шелупонь будет гостям нашего края, да еще из самой Москвы, мешать отдыхать и работать? Давайте и вы нам, конечно, помогите. А мы со своей стороны злодеев установим. Пришлю вам фоты.
Артему понравился полицейский – может, это объяснялось тем, что теперь, когда операция прошла удачно и смерть, судя по всему, отступила, его радовала и восхищала жизнь во всех ее проявлениях: солнце за окнами, и даже далекий шум города, и белые стены, и лица сестричек и докторов, временами заглядывающих в палату и помогающих ему.
* * *
В далеком (теперь) от Темы кубанском городке Казацке старлей-дознаватель Степан Вахрушев собрал все имеющиеся фото местных хануриков и прохиндеев, потенциальных злодеев, и перекинул на мессенджер пострадавшего Кудряшова.
Видать, делать тому на госпитальной койке было нечего, потому что не прошло и часа, как от него поступил ответ: опознал, мол, номера восьмой и тринадцатый. Со стопроцентной гарантией утверждать не могу, но очень похоже, что нападали на меня именно они.
