- Черт, да что у нее за мания - швырять вещи в окно?
Он смеялся. И плакал.
- Господи, Филу… - По его щекам катились крупные слезы. - Я уже сколько месяцев не могу смотреть на себя в зеркало… Веришь? Нет, ты мне скажи, веришь? - Франка била крупная дрожь.
Филибер протянул ему платок.
- Все хорошо. Все хорошо. Мы станем ее баловать… Ни о чем не волнуйся…
Франк высморкался и кинулся к своим девочкам, пока Филибер подбирал чемодан.
- Нет, нет, садитесь вперед, молодой человек! У вас длинные ноги, вы…
Очень долго в машине стояла мертвая тишина. Каждый спрашивал себя, не совершили ли они и вправду ужасную глупость… А потом вдруг Полетта - святая простота! - одной фразой разрядила обстановку:
- Скажите… Вы сводите меня в театр? Мы пойдем в оперетту?
Филибер обернулся и запел: Я бразилец, у меня много золота, и я приехал из Рио-де-Жанейро, сегодня я еще богаче, чем прежде, Париж, Париж, я снова твой!
Камилла взяла Полетту за руку, а Франк улыбнулся ей в зеркало.
Мы сидим вчетвером в этой прогнившей тачке, мы свободны, и мы вместе, и корабль плывет…
И они затянули хором:
- И я кладу к твоим ногам все, что украаал!
Часть четвертая
1
Это всего лишь гипотеза. История скоро закончится, и подтверждения своей правоты мы не получим. Да и в чем вообще можно быть уверенным? Сегодня тебе хочется одного - сдохнуть, а завтра просыпаешься и понимаешь, что нужно было всего лишь спуститься на несколько ступенек, нащупать на стене выключатель и увидеть жизнь в совсем ином свете… Но эти четверо вознамерились прожить все, что соблаговолит отмерить им судьба, как счастливейшее время своей жизни.
С этого самого мгновения, когда они показывают ей ее новый дом, с волнением и опаской ожидая реакции и комментариев (она не промолвит ни слова), и до следующего поворота судьбы их усталые лица будет обдувать проказливый теплый ветерок.
Ласка, передышка, бальзам на раны, утешение.
Sentimental healing
[60]
, как говорят островитяне…
Итак, отныне в семействе Недотеп есть бабушка, и, пусть даже семейка неполная и никогда таковой не будет, они не намерены сдаваться.
Раньше они ходили в отстающих? Вечно были в проигрыше? Так ведь все зависит от сдачи, как говорят картежники! А теперь у них каре, как в покере… Ну, может, не каре тузов - слишком много шишек каждый набил в прошлой жизни, слишком много ран нанесла им судьба, и не все зажили! - но… Каре!
Увы, они не слишком здорово играли…
Даже если и настраивались на выигрыш. Да и как можно требовать умения блефовать от разоруженного шуана, хрупкой феи, простоватого паренька и старой дамы с синяками по всему телу?
Нереально.
Ну и ладно… Делать небольшие ставки и выигрывать «по маленькой» все равно лучше, чем лежать в темноте под одеялом…
2
Камилла не стала отрабатывать положенные две недели: от Жози Б. и правда слишком воняло. Она должна была явиться в центральный офис (сильно сказано…), чтобы обсудить свой уход и получить… Как они это назвали?… Полный и окончательный расчет. Она проработала больше года и ни разу не брала отпуск. Камилла взвесила все «за» и «против» и решила наплевать на деньги.
Мамаду злилась:
- Ах ты… Ах ты, - все повторяла и повторяла она, наддавая Камилле шваброй по ногам. - Ах ты…
- Что я? - разозлилась Камилла, когда Мамаду произнесла свое «Ах ты…» в сотый раз. - Закончи наконец фразу, черт бы тебя побрал! Что я?
Негритянка грустно покачала головой.
- Да ничего…
Камилла перешла в другую комнату.
Она жила в другой стороне, но вошла вместе с Мамаду в пустой вагон и села рядом, заставив ее подвинуться. Мамаду и Камилла напоминали злящихся друг на друга Астерикса и Обеликса
[61]
. Малышка ткнула толстуху локтем в жирный бок, та ответила и едва не отправила ее в нокдаун.
- Эй, Мамаду… Не злись…
- Я не злюсь, и я запрещаю тебе называть меня Мамаду. Меня зовут не Мамаду! Ненавижу это имя! Его придумали в Touclean, но меня зовут не так. Ты ведь с нами уже не работаешь, верно? Вот и не называй меня больше этим именем - никогда, поняла?
- Интересно… И как же тебя зовут на самом деле?
- Не скажу.
- Послушай, Мам… Моя дорогая… Я скажу тебе правду: я ухожу не из-за Жози. И не из-за работы. И не потому, что мне просто захотелось уйти. Не из-за денег… Знаешь, у меня есть другая профессия… Дело… в котором… я не уверена… но, думаю, оно может сделать меня намного счастливее…
Они помолчали.
- А еще… я теперь забочусь об одной старой даме и не могу уходить из дома по вечерам, понимаешь? Она плохо ходит и без посторонней помощи может в любой момент упасть…
Мамаду не отвечала.
- Ладно… Я выхожу… Иначе снова пропущу последний поезд…
Негритянка силой удержала ее.
- Останься. Успеешь пересесть. Сейчас только тридцать четыре минуты первого…
- Так что ты там делаешь?
- Где там?
- В другой профессии… Камилла протянула ей блокнот.
- Держи, - произнесла Мамаду, пролистав все страницы, - это здорово. Я согласна. Можешь уходить, и все-таки… Все-таки я рада, что мы познакомились, кузнечик, - добавила она и отвернулась.
- Хочу попросить тебя об одной услуге, Мама…
- Хочешь, чтобы мой Леопольд наколдовал тебе удачу и богатых клиентов?
- Нет. Я хочу, чтобы ты мне попозировала…
- О чем это ты?
- Я хочу тебя нарисовать…
- Меня?
- Да.
- Издеваешься или как?
- С самого первого дня, когда мы встретились в Нейи, я мечтала написать твой портрет…
- Прекрати, Камилла! Я ведь даже не красивая!
- Я нахожу тебя очень красивой.
- Правда? - после долгой паузы переспросила Мамаду.
- Чистая правда…
- Да что в этом красивого? - удивилась она, ткнув пальцем в свое отражение в черном стекле. - Ну скажи, что?
- Если твой портрет выйдет хорошо, люди узнают все, о чем ты рассказывала мне с тех пор, как мы познакомились… Все… Твою мать и твоего отца. И твоих детей. И море. И… как там ее звали?
