- Да нет… Никуда я не пойду… Не хочу пропустить спектакль…
- Тебе есть, чем ее занять?
- А то! Работы навалом! Может взять на себя саламандру…
- Это что еще такое? - заволновалась Камилла.
- Вот та штука - мобильный гриль… Возьмешь на себя тосты?
- Конечно… Кстати… Могу я поджарить себе ломтик?
- Без проблем.
Франк проводил ее до агрегата.
- Все в порядке?
- Просто блеск. И Себастьян вполне мил…
- Угу…
- …
- Вид у тебя какой-то странноватый… В чем дело?
- Да так… Хотела поздравить Филибера, позвонила - и нарвалась на какую-то соплячку…
- Не переживай, я сейчас сам позвоню…
- Не стоит. Они снова окажутся за столом…
- Это уж мои проблемы…
- Алло… Простите, что беспокою, это Франк де Лестафье, сосед Филибера по дому… Да… И вас тоже… Здравствуйте, мадам… Могу я с ним поговорить - это по поводу бойлера… Да… Конечно… Всего доброго, мадам…
Он подмигнул. Камилла улыбнулась и выдохнула дым.
- Филу! Это ты, толстенький мой кролик? С Новым годом, сокровище мое! Нет, целовать я тебя не целую, но передаю трубку твоей маленькой принцессе. О чем о чем? Да хрен с ним, с бойлером, все с ним в порядке!
Ладно, с Новым годом, с новым здоровьем и тысяча поцелуев сестричкам. Ну не всем, конечно… Только тем, у кого большие сиськи!
Камилла сощурилась и взяла трубку. Нет, с бойлером все в порядке. Да, я вас тоже целую. Нет, Франк не запер ее в шкаф. Да, она тоже часто о нем думает, Нет, она еще не сдала анализ крови. Да, Филибер, я тоже желаю вам здоровья…
- У него был хороший голос, так ведь? - прокомментировал Франк.
- Я насчитала всего восемь заиканий.
- Ну вот, я же говорю…
Когда они вернулись на рабочие места, ветер переменился. Те, кто трудился без головных уборов, надели крахмальные пилотки, шеф водрузил свой огромный живот на стойку и положил на него скрещенные руки. В помещении воцарилась мертвая тишина.
- За работу, господа…
Казалось, что температура в комнате растет на градус в секунду. Все суетились, стараясь при этом не мешать соседу. Лица были напряжены, с губ то и дело слетали ругательства. Кто-то оставался невозмутимым, другие - как вон тот японец, например, - готовы были взорваться.
Официанты выстроились в очередь к стойке, шеф придирчиво осматривал каждую тарелку, а стоявший рядом помощник стирал маленькой губочкой следы пальцев и капельки соуса с краев.
Когда толстяк наконец кивал, очередной официант, сцепив от напряжения зубы, подхватывал тяжеленное серебряное блюдо.
Камилла вместе с Марком занималась закусками, раскладывала по тарелкам какие-то рыжие штучки - то ли чипсы, то ли корочки. Вопросов она больше не задавала. Последний штрих она наводила, раскладывая веточки резанца.
- Шевелись, сегодня вечером нам не до красоты…
Она нашла кусочек бечевки, чтобы подвязать штаны, и все время шипела, потому что бумажная пилотка то и дело сползала ей на глаза. Марк вытащил из своей коробки с ножами маленькую заколку и протянул ей:
- Держи…
- Спасибо.
Потом она выслушала инструкции одного из официантов, который объяснил ей, как именно следует срезать корки с треугольных кусочков сдобного хлеба.
- Насколько они должны быть зажарены?
- Ну… Пусть будут золотистыми, вот и все…
- Давай, поджарь один. Покажи, какой именно цвет тебе нужен…
- Цвет, цвет… Дело не в цвете, а в ощущении…
- Но я-то буду отталкиваться от цвета, так. что сделай образец, иначе я буду все время дергаться.
Она очень ответственно отнеслась к поручению и ни разу никого не задержала, кидая тосты официантам в сложенную салфетку. Не помешал бы небольшой комплимент: «О, Камилла, какие замечательные тосты ты нам делаешь!» Но, увы…
Она все время видела спину Франка - он навис над своими плитами, как ударник над барабанами: дзинь крышкой здесь, дзинь крышкой там, ложечку приправы туда, ложечку соли сюда. Высокий худой парень, помощник шефа, как поняла Камилла, все время задавал ему вопросы. Франк отвечал односложно и через раз. Все кастрюли были медные, он передвигал их с помощью прихватки и, видимо, пару раз обжегся - Камилла видела, как он тряс рукой и дул на пальцы.
Шеф нервничал. Скорее, скорее… Не зарывайтесь! Подогрейте! Пережарили. «Соберитесь, господа, соберитесь!» - то и дело призывал он.
Их работа подходила к концу, а в другой части кухни становилось все жарче. Зрелище впечатляло. Лица поваров заливал пот, и они на манер котов тыкались головой в плечо, чтобы промокнуть лоб. Парень, занимавшийся жарким, был пунцово-красным и без конца тянул из бутылки воду, колдуя над своими птичками. (Нечто с крылышками, одни меньше самого маленького цыпленка, другие - в два раза больше…)
- С ума можно сойти… Какая там температура, как думаешь?
- Точно не знаю… Над печами - не меньше сорока… Может, даже пятьдесят… В смысле физической нагрузки это самая тяжелая работа… Давай отнеси это на мойку… И смотри никого не задень…
Она вытаращила глаза, увидев горы кастрюль, сотейников, металлических мисок, дуршлагов и сковородок, ровными пирамидами стоявших в огромных баках. Вокруг не было ни одного белого человека, а невысокий паренек, к которому она обратилась, в ответ только покачал головой и принял от нее очередную порцию грязной посуды. Судя по всему, он ни бельмеса не понимал по-французски. Камилла несколько мгновений наблюдала за ним, и, как это случалось всякий раз при встрече с изгнанником с другого конца света, лампочки Матери Терезы слабо замигали у нее в мозгу. Откуда он? Из Индии? Из Пакистана? Что за жизнь он вел?
Как попал сюда? Приплыл? Прилетел? На что надеялся? Какую цену заплатил? Чем пожертвовал? Где живет? Большая ли у него семья? Где его дети?
Поняв наконец, что ее присутствие нервирует посудомойщика, она ушла, скорбно покачав головой.
- Откуда приехал этот парень?
- С Мадагаскара. Первый прокол.
- Он говорит по-французски?
- Конечно! Он здесь уже двадцать лет! Та-а-ак, пора тебе ложиться спать, недотрога…
Она устала. Нужно было все время что-то лущить, резать, чистить или убирать. Чистое безумие… Как им удается перемалывать такое количество жратвы? Зачем так набивать брюхо? Да они же сейчас лопнут! 220 евро, это сколько в пересчете? Почти 1500 франков… Пфф… Сколько всего можно купить на эти деньги… Если извернуться, хватит даже на небольшое путешествие… Например, в Италию… Сидеть на террасе кафе, слушая бездарный треп красоток, потягивающих из толстенных чашечек слишком сладкий и слишком крепкий кофе…
